Кризис бытия и сознания

Современная действительность настолько многомерна и динамична, что увидеть какое-то общее основание у необозримого многообразия процессов и явлений современной жизни очень трудно. Однако если посмотреть на современность не из неё самой, а в сравнении с историческими этапами недавнего прошлого, то некоторые общие принципы экономических явлений становятся без труда очевидными.

Не нужно забывать, что экономика не возникает на пустом месте. Контекстом её формирования и развития всегда оказывается общий культурный фон отдельной исторической эпохи. Поэтому известный в марксизме тезис «бытие определяет сознание» всего лишь характеризует особенности своей исторической эпохи, но никак не является универсальным принципом соотношения материального и духовного начала. Вопрос о том, что первичнее, материя или дух, остается открытым в философии. История его разрешения сопоставима с поисками ответа на вопрос, что было вначале — яйцо или курица. Оставляя в стороне все такого рода дискуссии, обратимся к очевидному факту взаимозависимости экономических стратегий и культурных доминант в истории.

Буржуазному, индустриальному и постиндустриальному обществу, то есть явлениям в сфере человеческой жизни, соответствуют взаимосвязанные с ними явления в сфере человеческой мысли — метафизика, положительная наука (модерн) и постмодерн (современная эпоха кризиса модерна). И если представление о взаимоотношении между двумя первыми этапами было достаточно полно раскрыто в марксизме, то генетическая связь современности с предшествующими историческими этапами еще не получила необходимого осмысления. Попыткой такого рода стала предлагаемая читателю статья под названием: «Кризис бытия и сознания».

Как известно, любой кризис предваряется эпохой расцвета. И такая эпоха действительно имела место в истории. В буржуазном обществе класс аристократии составляли люди, у которых было всё: материальное изобилие, открывающее возможность неограниченного досуга и обусловленная им высочайшая образованность представителей аристократического сословия. Обеспеченность всем необходимым для поддержания высокого уровня жизни имела следствием своего рода исключенность аристократии из каждодневного трудового процесса остального населения. Это нашло отражение в характере интеллектуального «продукта», который наиболее одаренные представители буржуазного сословия оставили в философское наследие последующим поколениям.

Все мы знаем о грандиозных философских системах Спинозы, Канта, Гегеля, Фихте и др. И при знакомстве с ними каждого из нас поражает нереальная степень абстрактности развиваемых в такой философии идей. Субстанция Спинозы, кантовская «вещь в себе», Абсолютный Дух Гегеля — это порожденные спекулятивным разумом метафизические понятия, которые выходят за рамки опыта и, более того, находятся над ним, предопределяя его ход. Налицо прямая аналогия с образом общественного устройства того времени — знатное сословие и зависимое трудовое население.

В дальнейшем развитии философии метафизика подверглась резкой критике и даже оказалась под запретом за свои необоснованные претензии на доопытное знание мира «как он есть». На смену всем этим фантазиям «всезнающего» спекулятивного разума пришла упорная исследовательская работа разума конструктивного. Именно в эту эпоху нашел себе применение гений Галилея и Ньютона, посвятивших себя опытному изучению природы. Основоположники новоевропейской физики приложили много труда: катали тележки и шары, подвешивали гири, выкачивали воздух из сосудов… И много другой черной работы совершили новоевропейские мыслители и основатели экспериментального естествознания.

Такой подход к раскрытию тайн природы был совершенно неприемлем для аристократически настроенного ума, каким обладал, например, Аристотель. Он просто созерцал природу. А преобразовательные манипуляции с объектами (то же катание тележек и прочие перемещение тяжестей) в эпоху античности совершали рабы и совсем не в научных целях.

Несмотря на то, что аристократические слои вполне устраивал такой мир «как он есть», тем не менее в среде трудящихся масс постепенно вызревало осознание несправедливости такого положения, и образ мира «каким он должен быть» начал конкурировать и вытеснять образ мира «как он есть». Неслучайно научно-техническая революция (то есть революция в сфере человеческой мысли) и демократическая революция (революция в сфере человеческой жизни) происходят почти одновременно. Подавляющая масса населения, которой был рабочий класс, начинает осознавать себе авангардом общества и главной движущей силой радикального переустройства мира. Сплоченность этой огромной людской массы в единое целое было воодушевлено осознанием необходимости всех накормить и одеть, чтобы не было среди людей нуждающихся и несчастных. Каждый соразмерял себя с таким коллективным целым. Его благо — это благо всех и каждого. Прямая дорога к светлому будущему была единственным ориентиром для людей этой эпохи, и никто не сомневался в правильности избранного пути.

Нечто подобное этим процессам в сфере человеческой жизни происходило и в сфере человеческой мысли. В науке того времени считалось само собой разумеющимся, что все исследования по изучению природы открывают нам некоторые частные истины, которые неуклонно подводят нас к абсолютной и окончательной Истине о мире. Дорога к такому исчерпывающему знанию представлялась настолько же прямой, как и дорога к светлому будущему. Мир «каким он должен быть» во всем изобилии своих ресурсов, казалось бы, вот-вот станет реальностью. Но этого не произошло.

Так же как накопление знаний и совершенствование исследовательского опыта вместо достижения абсолютной Истины привело к разочарованию во всякой истине, так и накопление материальных ресурсов и совершенствование производственных технологий вместо удовлетворения потребностей всех и каждого привело к угрозе перманентного экономического кризиса. В чем тут дело?

Дело в том, что пока прогресс работал на удовлетворение естественных потребностей людей, он всем приносил пользу. Труженики фабрик и заводов не просто зарабатывали там себе средства пропитания. Они осознавали востребованность производимой ими продукции и ценность их личного вклада в общее дело движения по дороге к светлому будущему всего человечества. Однако постоянное усовершенствование производственных технологий, позволяющее минимизировать энергетические и сырьевые затраты, неуклонно приводило к снижению себестоимости производимых продуктов. При этом нельзя отрицать существование определенного баланса между естественными потребностями людей, то есть спросом со стороны населения и возможностями производства эти потребности удовлетворить. Как неразвитость возможностей производства приводит к нужде в социальном мире, так и их сверхразвитость, как это ни парадоксально, создает не меньшие проблемы.

Машины вытесняют человека из сферы производства и обслуживания. Если раньше в производстве определенного количества единиц продукции было задействовано 100 человек, то теперь достаточно 10. Казалось бы, как это замечательно! Но освобождая 90 человек из сферы трудового процесса, общество не подумало о самом главном, о том, как организовать жизнедеятельность этих людей. Ведь им нужны средства пропитания, которые обычно получают, принося пользу другим. Но естественные потребности других людей не увеличиваются пропорционально возрастанию производственных возможностей. И освобожденные люди оказываются просто ненужными в общем процессе движения к светлому будущему. И таких людей становится все больше.

Чтобы как-то прожить на свете, они начинают искать свои частные пути к благополучию. Один переходит дорогу другому. Развивается жесткая конкуренция. И никого уже не волнует общее дело. Каждый занят своими частными делами. Но это приводит к абсурду. Зачем на одном этаже обычного торгового центра 10–20 салонов обуви, где весь день без дела стоят по пять продавцов и ни одного покупателя. Борьба за клиента становится все более напряженной. Система уловок по завлечению покупателя все более развитой. Обслуживающий персонал вместо предполагаемой пользы, нередко приносит людям очевидный вред. Так как старания продавцов сосредоточены только на одной проблеме — во что бы то ни стало продать свой товар людям, которым он может быть просто не нужен. Но польза клиента уже никого не волнует. Всех заботит только прибыль. Чтобы её получить приходится искусственно раздувать потребности людей. Так возникает современное общество потребления.

Всё чаще товар преподносится не как необходимость, а как прихоть, о чем говорит хотя бы такая устойчивая современная фраза: «Порадуйте себя и своих близких». Но людей, которых так настойчиво хотят обрадовать не может не настораживать невиданная щедрость со стороны современных предпринимателей, готовых продать им свой товар с 70-ти и более процентной скидкой. Все понимают, что из живых людей они превратились в своего рода «расходные материалы» в чьем-то бизнесе. Это наносит обоюдный вред, как людям, так и бизнесу, главной целью которого перестало быть благо человечества.

Такая ситуация перестанет казаться безнадежной, если вспомнить, что процессы в сфере человеческой жизни находятся во взаимосвязи с процессами в сфере человеческой мысли. И действительно, в современной философии и науке обнаруживается удивительное сходство с ситуацией в современной экономике. Характерный для стадии кризиса модерна релятивизм (от лат. relativus — относительный) знаменует собой крах неоправдавшихся надежд найти когда-нибудь единственную, окончательную и значимую для всех истину о мире. Вместо этого идеала, столетиями вдохновлявшего мыслителей и естествоиспытателей, всё большую популярность приобретает так называемая «квантовая парадигма». Согласно последней, не существует мира «самого по себе». Он возникает и получает определенность только при воздействии со стороны субъекта. Сколько таких воздействий — столько и истин о мире. В каждом есть своя правда, которая ничего не значит ни для кого другого. Релятивизм как утрату единого основания познания называют болезнью современной философии. Это позволяет надеяться, что преодоление этой болезни в сфере человеческой мысли вызовет ответные процессы в сфере человеческой жизни.