Русский
Путешествовать модно. Италия летом и Индия зимой, европейские столицы и Чёрное море, Куба, Болгария, Тунис, Таиланд и так далее, вплоть до экзотики на грани экстрима. Это подтверждение состоятельности в жизни и показатель статуса.
Для кого-то новая метка на карте мира — спортивный интерес. И тогда «был в Версале, подпирал на фото Пизанскую башню, заглянул в Квартал красных фонарей» приравнивается к «познал город, страну и культуру». В Англии сыро и дорого, в Германии вкусные сосиски и пиво, а ещё снимают порно, в Японии работают и фотографируют, в Америке Голливуд, биржа и фастфуд, а в Австрии почти также, как в Германии. И хоть россыпью магнитиков на холодильнике никого не удивишь, многие продолжают везти их из местных лавочек, а частенько из аэропортов и дьюти-фри.
Но нередко какой-то город или район просто завораживают. И тогда возникает непреодолимое желание проникнуть в скрытые хранилища этой субъективной terra incognita. Чтобы познать её нравы, вкусы и традиции. Мы будем говорить о городе, ведь чаще всего именно он становится единицей и объектом познания, исследования, погружения. Французский этнограф Марк Оже заметил: «Без воображения город перестает существовать, а без города исчезает воображение». Целью путешественника становится создание в воображении образа города, сохранение его в памяти и передача нового знания другим. Но насколько уникальным и подробным будет этот образ — зависит от желания и способности видеть каждого из нас. Здесь нам нужны не путеводители, а метафоры. Если, конечно, захотеть. А если нет, всегда можно привезти брелок в виде Эйфелевой башни и ворох фото с пирамидами на ладошке.
Город-память, город-встреча: метафоры, открывающие город по-новому
Любой город как место значимое для людей отмечен следами коллективной истории и миллионами историй индивидуальных. Ландшафт города обычно имеет «сакральные» зоны — исторический центр, места, связанные с символами власти, веры, традиции. В городе память и история укоренены друг в друге: каждый горожанин устанавливает особые отношения с памятниками, носителями глубинных и коллективных исторических свидетельств.
Часто местами памяти становятся не официально признанные в качестве таковых площади, обелиски и здания, а точки концентрации эмоций множества людей: мосты влюблённых, деревья желаний, места трагедий и знаковых событий. Город-память обретает себя в легендах и воспоминаниях о молодости. Он читается в судьбах своих стен и путей, его пересекающих и связующих с миром.
Города обозначены границами, поскольку спланированы по архитектурным правилам, покрыты транспортными и коммуникационными сетями. Но пространственная и временная «пористость» города держит его открытым для следов прошлых и нынешних связей. История, являясь не моментом, а протяжённостью во времени, соединяет и разрозненные пространства, формируя на узловых пересечениях своеобразное «четвёртое измерение».
Город-встреча не таится, и мы начинаем узнавать его, как узнают человеческое существо. От памяти к встрече путь близок, ведь история и воспоминания чаще всего предстают в памяти в человеческом обличье. Город — это пейзаж, небо, свет и тень, движение. Это сенсорное измерение крайне важно для феноменов памяти. Часто определённый запах воскрешает в нашей памяти образы и места, людей и даже настроение.
Мы раз за разом встречаемся с городом, воспринимаем различные его качества, и чувственная симфония воссоздаёт его образ в нашей памяти. Прогулка, наполненная ощущениями, эмоциями и восприятиями, создаёт двусторонний контакт между городом и сознанием. В итоге мы получаем знание, неотделимое от этого процесса взаимодействия.
Метафоры, как бы подробно ни стараться их описать, всё же остаются поэзией, и потому трудноуловимы. Однако достаточно потренироваться и позволить новому знанию течь сквозь себя. Город-память и город-встреча помогают переступить через привычное представление о городе как о замкнутом пространстве. Город пронизан насквозь прошлым и подвержен всевозможным воздействиям пространства, поэтому становится местом для импровизаций и смешений — своеобразным театром жизни.
Кто такой фланёр?
Чтобы стать зрителем и одновременно соучастником городского бытия, нужно вжиться в роль праздношатающегося и размышляющего прохожего, который намеренно затерялся в ежедневной городской неразберихе и ритмах. Фланёр заинтригован городом и происходящими в нём драмами, ценит тайны и удовольствия городской жизни.
При этом недостаточно просто впитывать впечатления, необходимом обладать и поэтической чувствительностью, и наукой, которую почти невозможно отделить от методологии исследования города. Так, Вальтер Беньямин, путешествуя по Неаполю, Москве и Марселю, был вооружен трансцендентальной спекулятивной философией, позволявшей ему отбирать, упорядочивать и интерпретировать чувственный опыт города. Это были рефлексивные странствия, подразумевавшие особую теорию городской жизни, требовавшую раскрытия мельчайших процессов, протекавших в городе.
Интеллектуальные блуждания не должны романтизировать город, а должны изображать разнообразие уличной жизни, неожиданные опровержения стереотипов. Взгляд рефлексирующего прохожего должен быть наивным, чтобы замечать мельчайшие нюансы городских процессов, но и опытным, чтобы, замечая, связывать их в повествование о городе.
Город, как книга, которую можно перечитывать снова и снова, каждый раз открывать с разных сторон. Если задаться целью и присмотреться — каждый человек увидит в городе нечто особенное, сокровенное, уникальное, обусловленное лишь его жизненным опытом. В городе мы находим то, что мы же в нём и оставили.
Город открывается неспешному рефлексирующему страннику — фланёру, который готов заметить переплетение времени и пространства в его укромных закоулках, на бывших торговых улицах и набережных, ощутить его ритм, отметить те неповторимые мелочи, которыми только это место одаривает своих гостей.
