Кризис платонической любви

Когда отношения входят в нормальную фазу, чувства, как правило, притупляются. Нередко наступает разочарование. Помочь разобраться в закономерностях этой таинственной эволюции может исторический прецедент, на основании которого впоследствии и стали отличать платоническую любовь от обыкновенной.

Однажды Сократу приснился сон, как будто он выпускал из рук белого лебедя с большими крыльями. Он понял, что в этот день произойдет что-то особенное. Утром к нему пришел двадцатилетний Платон. Он стал лучшим его учеником и превзошел своего учителя. Его имя вошло в историю не только как создателя идеализма, но, что не менее важно, обозначило собой явление самого чистого человеческого чувства — платонической любви. Люди используют это название, но обозначают им совсем не то, что на самом деле заложено в нем исторической действительностью, трагической жизнью Платона. Единственной любовью Платона был Сократ, его смерть стала самой большой трагедией жизни. Переживая это, Платон постиг, что мир, в котором праведник, осужденный судом за правду, должен умереть по закону, — это ненастоящий мир. Есть другой лучший мир, в котором живет правда.

В этом суть генезиса платоновского идеализма. Здесь ключевое слово «дистанция», которая так мучила Платона. Страдая от своей любви, он сочинял мифы о крылатом гении Эросе, который может привести миры к соединению. Но мифы мифами, а на деле Платон так и остался в не любимом им реальном мире.

Его юношеская заносчивость и мечты о крылатом гении — это вторая трагедия его жизни. С возрастом Платон осознал непродуктивность своего мифотворчества, вследствие чего им был написан трактат «Государство». Сообразуясь с реалиями суровой действительности, Платон решил предпринять более действенные меры для её уподобления идеальному миру. Для этих целей он направился в Сицилию к правителю Дионисию Сиракузскому. Однако этот визит чуть не стоил ему жизни. Тиран Дионисий почел излишним выслушивать нравоучения Платона и продал его в рабство. Вот как не везёт мечтателям.

Но на ошибках учатся. И первое правило, которое ученик Платона Аристотель вывел из трагической судьбы своего учителя, — это запрет на мечтательность. Рассудительность — вот главное кредо создателя формальной логики Аристотеля из Стагиры.

Первое возражение Аристотеля против платонизма было направлено на уничтожение страшного слова «дистанция», погубившего великого Платона. «Нет принципиального отрыва идеи вещи от самой вещи» — вот новое слово миру, которое произнес Аристотель. Однако эта установка тоже не принесла пользы разделявшим её людям.

Воспитанник Аристотеля Александр Македонский, испытавший влияние своего учителя, своей несчастной судьбой засвидетельствовал непродуктивность аристотелевского подхода. «Идея вещи в самой вещи» — уразумев это наставление своего учителя, Александр стал завоевателем и собрал в свое владение максимальное количество вещей, богатств и сокровищ всего известного эллинам мира. Однако ему пришлось оставить все эти вещи. Он умер в 33 года и не успел понять, зачем вообще родился, так как все лучшее время его жизни было потрачено на собирание вещей. Александр Македонский, воспитанный в традиции аристотелизма, не знал платонической любви. Он любил вещи больше своего учителя, больше всего на свете. Вот чему его научил Аристотель.

Но конструктивная деятельность человеческого ума беспредельна. С учетом всех промахов в её историческом развитии неоплатоники разработали новый усовершенствованный вариант неоплатонической любви, который получил всемирное признание и стал последним словом уничтоженной христианством эллинской культуры. Успех неоплатонизма объясняется сообразительностью его основателя Плотина, который уловил таинственный смысл слова «дистанция», погубивший столько неопытных в любви великих личностей. Дистанция — это главное условие любви. Вся её сила в преодолении дистанции.

Мистический экстаз неоплатоников, в котором дух становится единым с Божеством, сливаясь и совпадая с Ним, — это единственное конструктивное решение проблемы. Гений неоплатонизма Плотин совершал это чудо 4 раза. Его ученик Порфирий оказался способен пережить мистический экстаз только один раз за 68 лет жизни. И хотя наступление христианской эры ограничило эти практики, греческие богословы не остались в стороне от неоплатонических влияний, что тоже свидетельствует о непреходящей ценности неоплатонизма. Неоплатоническая любовь, несомненно, намного выше платонической. Поэтому все, кто считает платоническую любовь чем-то идеальным, просто обкрадывают себя. Хотя судя по вульгаризации этого понятия, которой оно подверглось в обиходе, можно ожидать, что представления о более высокой неоплатонической любви вызовет в народе несоответствующие ассоциации. И в этом единственная причина, по которой понятие о неоплатонической любви не имеет распространения за пределами философского сообщества. Это главная философская тайна.

На этом примере можно убедиться, что человеческий разум обладает безграничными возможностями. Даже самые неразрешимые проблемы и безысходные казусы подвластны его творческой силе. И если торжество этой силы творчества не проявляется в полной мере в пределах индивидуальной жизни конкретного человека, то не стоит на этом основании делать далеко идущих обобщений и распространять закономерности единичного печального опыта на весь человеческий род. Скорее, наоборот, каждая индивидуальная трагедия прежде всего должна стать свидетельством того, как неоправданно поступают те, кто принимает решение под воздействием своих минутных состояний.

Известному русскому философу Владимиру Соловьеву принадлежит несколько провокационная в этом отношении точка зрения на предмет способности человека испытывать чувства по отношению к другому человеку. Как и большинство русских философов, Владимир Соловьев был страстным почитателем философии Платона. Отсюда характерное для него благоговение к таинственному значению слова «дистанция». Чтобы проследить его действие в судьбах людей, он обращается к легендарному идеалу отношений между полами в шекспировских образах Ромео и Джульетты.

Великий русский философ убежден, что трагический исход этой истории не был следствием неблагоприятного стечения случайных обстоятельств. Наоборот, возвышенные человеческие чувства, считает Владимир Соловьев, могут проявить себя только там, где имеет место подобный этому трагический исход.

Такое заявление русского философа не было голословным. Основанием для такого взгляда стал экскурс в биологический мир, который предпринимает Владимир Соловьев, несмотря на то, что ко времени написания трагедии Шекспира все исходные проблемы философии Платона уже получили развитие в самых высокий интеллектуальных слоях человеческого мира (в первую очередь, в неоплатонизме). Однако великий русский философ больше любил биологические аналогии (недаром он учился на биологическом факультете). Что же он узнал на основании такого подхода?

При первом взгляде на взаимоотношение между полами в биологическом мире бросается в глаза обратно пропорциональная зависимость между этическим уровнем этих отношений и количеством производимого потомства. Чем ниже этот уровень, тем большее количество потомства приносят соответствующие ему отношения. Действие этого правила можно без труда обнаружить.

У низших животных (например, кольчатых червей) имеют место просто отвратительные формы спаривания, при которых воспроизводство себе подобных особей достигает рекордных показателей. Чем более высоко организованы формы животной жизни, тем более этические формы принимает взаимоотношение между производящими особями и тем меньшее количество потомства такие отношения приносят. Вполне понятно, что при этом возрастает ценность каждого нового индивида.

И вот мы переносимся в нашем рассмотрении в человеческий мир, который тоже имеет биологические корни. И вот здесь мы наблюдаем довольно странную картину. Высший уровень развития полового влечения как будто противоречит своему назначению и становится отрицанием той цели, ради которой он существует в природе. На примере самой возвышенной истории любви Ромео и Джульетты мы можем убедиться в существовании этого парадокса.

По логике вещей люди, как и все прочие живые существа, во время половой зрелости объединяется в пары, чтобы продолжить жизнь своего рода в рождении нового поколения. Но как свидетельствует история Ромео и Джульетты, самая возвышенная форма человеческой любви не только не принесла испытавшим её людям рождение новой жизни, но унесла их собственные уже существующие жизни.

Такая проблема давно интересует многих мыслящих людей. Некоторые считают, что социальные условия и разные неблагоприятные случайные обстоятельства для того иногда препятствуют непосредственному воспроизводству нового поколения, что природой якобы было предопределено именно от конкретной пары родителей произвести нового гениального человека. И потому природа возбуждает в них такую бесповоротную силу страсти и влюблённости, чтобы кто-нибудь из предопределенной природой пары партнеров не уклонился в сторону и не расстроил её планы. Поэтому, заключают отсюда, чем сильнее родители любят друг друга, тем более талантливым и одаренным будет их дитя.

Но как бы то ни было, не Ромео и Джульетта родили гениального Шекспира, а он породил их. Рассуждая таким образом, Владимир Соловьев приходит к заключению, что настоящая любовь в человеческом мире может быть только неразделенной и трагической. И этот парадокс, считает он, нужно принять, как принял когда-то Платон свои неутешительные умозаключения о трагической разъединенности реального и идеального мира.

Но философское осмысление реальности не было бы таким интересным и полезным занятием, если бы ограничивалось только поиском всеобщих закономерностей и подведением единичных случаев под общий знаменатель. Наоборот, в этом случае философия стала бы врагом человечества. Ведь у каждого более или менее рассудительного человека просто опустились бы руки после знакомства с разоблачающими неосуществимость всех его надежд умозаключениями великого русского философа.

Но в том и состоит вся ценность философского миропонимания, что даже абсолютные и безоговорочные утверждения, высказанные при одном подходе, становятся относительными в другом, более широком контексте. Поэтому что бы ни случилось, но жизнь все равно будет продолжаться, будет искать и находить для себя новые пути и закономерности. В этом подлинная прометеевская сила человека, победа его творческого разума над всеми, даже самыми безысходными обстоятельствами.