Русский
Уильям Рэндольф Херст родился 19 апреля 1863 года в семье американского миллионера. Его отец зарабатывал на добыче серебра, был сенатором штата и автором ряда статей с недвусмысленными названиями в духе: «Раса белая. Раса Чёрная». Мама его была бывшей учительницей, посвятившей всю себя воспитанию сына. Она уделяла много времени образованию мальчика, давала читать хорошие книги, они вместе путешествовали по Европе.
Во время одной из таких поездок Уильям решает, что хочет связать свое будущее с журналистикой. Впервые желание пробудилось в нем во время учебы в Гарварде. Пробой пера стала статья, в крепких выражениях обличающая пороки большинства преподавателей. Молодой человек работал не только словом, но и делом: каждому из своих учителей он подарил по именной ночной вазе с надписью «Гадьте сюда, а не нам в голову». После происшествия его отчисляют из университета, и Херст открывает для себя мир настоящей журналистики.
Он проходит стажировку в качестве репортера в нью-йоркской газете «The New York World», которой заведует ведущий газетчик США Йозеф Пулитцер. После обучения возвращается в Сан-Франциско и выпрашивает у отца руководство над заброшенной газетенкой San Francisco Examiner.
Херст рьяно принимается за дело. С порога он заявляет сотрудникам издательства, что сенсацию можно сделать из любой чепухи, главное — форма подачи материала. Он говорил так: «Моя газета должна быть написана и издана таким образом, чтобы ее могли и хотели читать полуграмотные эмигранты, невежды, обитатели городского дна, подростки — все».
Это было словно пророчество. Херст стал первым, кто вывел на страницы газет жуткие катастрофы, убийства и сенсации. Первым, кто включил в текст натуралистичные и откровенные фотографии, лишь с целью шокировать и возбуждать интерес. Политика газеты гласила, что в погоне за скандальной новостью можно использовать любые методы. О нравственности заботились мало, как и о достоверности. Если сенсаций не было, то их полагалось придумать. Именно в его газетах начали появляться кричащие заголовки, врезки с крупным шрифтом и огромные буквы на первых полосах. Цену Херст снизил до одного цента за номер, тиражи подскочили до небес. Но в плане успеха он был особенно ненасытным. В борьбе за свое убеждение, что главное для газеты — это ее тираж, он провернул действо, из которого родилось известное понятие желтая пресса.
В 1895 году Херст устает от небольшого Сан-Франциско и врывается на нью-йоркский рынок, купив газету «The New York Journal». Главным газетчиком Нью-Йорка считался Йозеф Пулитцер, в его штате работали лучшие профессионалы. Между ним и Херстом разразилась агрессивная война за первенство на рынке.
В то время Пулитцер сотрудничал с Ричардом Аутколтом, популярным художником и создателем первого в мире комикса. На страницах его газеты появилась серия рисунков с сюжетом про паренька Элли, который был столь беден, что вместо одежды ему приходилось таскать на себе мешок из-под муки. Он настолько понравился публике, что тираж газеты быстро превысил отметку в миллион экземпляров. История продолжалась от номера к номеру, издатель мог бы уже потирать руки в предвкушении продолжительного успеха. Но не все так просто, если твой главный конкурент отличается острой непереносимостью чужого успеха.
Утром 1896 года Пулитцер увидел новый комикс с приключениями Элли на страницах «The New York Journal». Дело в том, что изначально нехитрый костюм Элли был задуман в желтом цвете, но Пулитцер не мог позволить себе дорогостоящую цветную печать. Херст же предложил художнику и цвет, и солидный гонорар. Потом он заполучил лучших сотрудников издательства Пулитцера, предложив им ставку вдвое выше. Таким образом, комикс про парня в мешке из-под муки ознаменовал появление нового жанра в журналистике — желтого.
Теперь Херст был во всеоружии. У него была команда из лучших профессионалов, впечатляющие тиражи, скандальная слава, а главное, влияние на многотысячную аудиторию, что означает и огромную власть. К 1935 году он стал одним из самых богатых людей в мире, его состояние оценивалось в 200 млн долларов. К 1940 году он закрепил за собой 25 ежедневных газет, 24 еженедельные, 12 радиостанций, 2 мировых агентства новостей, предприятие по производству новых тем для кинофильмов, киностудию Cosmopolitan и многое другое. Херст стал первым человеком, которого называли медиамагнатом.
Его мировоззренческие взгляды были националистическими и антикоммунистическими, он поддерживал Германию во Второй мировой войне. В 1934 году он даже посетил Гитлера и был тепло им принят. После этой встречи газеты Харста начали вести активную пропаганду против Советского Союза, социализма и в особенности Сталина. Публиковались даже статьи Геринга, что являлось практически рекламной кампанией для фашизма, но возмущение читателей заставило Херста прекратить выпуски. Однако его газеты продолжали рассказывать об ужасах, творящихся в Союзе: рабстве, расколе правящей верхушки, нечеловеческих убийствах и геноциде. Все это куда больше было продолжением личных взглядов Херста, нежели отображением действительности. На первых полосах газет часто появлялись карикатуры на Сталина, изображенного в виде убийцы, держащего в руках кинжал.
18 февраля 1935 года в его газете Chicago American вышла статья с огромным заголовком на первой странице: «Шесть миллионов человек умерли от голода в Советском Союзе». Материал должен был убедить читателей в том, что большевики сознательно пошли на преступление, из-за которого погибли миллионы жителей Украины. На убедительность было положено много сил, материал включал живые и шокирующие подробности, предельно исказившие представления американцев о Союзе и социализме. Проверкой подлинности публикаций никто не занимался и получилось так, что целое поколение выросло на той картине событий, которую нарисовал для них Херст. Заблуждение просуществовало более 50 лет, с 1934–1987 гг., пока не было опровергнуто.
Херст считается отцом желтой журналистики. Он стал прототипом для главного героя фильма «Гражданин Кейн» режиссера Орсона Уэллса. Фильм стал знаковым для кинематографа и получил премию Оскар за лучший сценарий. Сначала Херст требовал прекратить съемки, обещал окупить все издержки. После угрожал шантажом режиссеру и, говорят, даже пытался скомпрометировать того откровенной фотосессией, подложив к нему в кровать несовершеннолетнюю деву. Его усилиями премьера была задержана на три месяца, а газеты Херста разошлись различными гаденькими материалами об Уэллсе. А когда картина вышла, то его издания просто объявили ей бойкот и не выпустили ни единой рецензии. Все это отразилось на успешности фильма в прокате, но не на его значении в истории кино, так как при создании использовалось множество приемов и технологий, ставших настоящим откровением того времени.
