В 2012 году по его книге Russendisko («Русская дискотека») вышел автобиографический фильм — именно о том периоде его жизни, когда он с двумя друзьями только приехал в Берлин. Это путешествие 24-летней давности сегодня кажется каким-то Зазеркальем, чем-то в действительности никогда и не существовавшим, какой-то мифической предысторией его столь быстро взлетевшей необычной карьеры.
Сейчас в Германии издано уже 20 его книг — от первой Russendisko (2000) и до пока завершающей «По эту сторону рая» (Diesseitsvon Eden, 2013). Из этого внушающего собрания сочинений на русский переведена только та самая «Русская дискотека». Переводов Каминер, пожалуй, даже остерегается, считая, что профессия переводчика намного сложнее профессии писателя и что хороший перевод могут сделать «либо профессионалы высокого уровня, которые стоят больших денег, либо фанаты». Итак, пишет он на немецком и для немцев, рассматривая это как необходимость: его цель — добраться до читателей, литература — приглашение к диалогу.
«Для меня язык исключительно средство коммуникации», — говорит сам Каминер, но все же редко знакомые с его творчеством русские воздерживаются от упрека, пусть и невысказанного. Ведь что-то в этом есть неприятное — человек, который с такой любовью, иронией, а может, и тоской пишет о «рожденных в СССР», который никогда в своем творчестве не покидает ту уютную атмосферу воспоминаний, связанных с распавшейся, только в этих воспоминаниях и существующей (и оттого ставшей такой романтической) страной, пишет о ней, но не по-русски, но для других. О чем он рассказывает в остальных 19 книгах? Не зная немецкого, не догадаться. И не познать его тонкой иронии, его истории, о которой он с таким трепетом рассказывает немецкой аудитории. В сущности, если бы не фильм Russendisko, мало кто в России узнал бы о том, что есть еще и такая книга, а есть также и прототип у главного героя. И пусть фильм и сейчас не стал у нас суперизвестным, но теперь положение Каминера и его творчества в России перешло на новую ступень под названием «ходят слухи». А это уже что-то.
И все же нужно оставить обиды: как берлинцы, узнавая себя в добрых и забавных, слегка карикатурных образах каминерских героев, прощают ему этот индивидуальный ироничный взгляд со стороны, так и русским читателям придется, не жалуясь, пробираться через немецкий язык к творчеству своего, несомненно, интересного современника: «Мы люди прошлого века, сколько бы мы в этом веке ни жили, и хоть еще сто лет проживем, — говорит Каминер. — И не писать о прошлом, глядя на него из этого, чужого нам, XXI века, было бы просто неправильно. Во-первых, это просто очень смешно, во-вторых, это абсолютная фантастика для современного читателя, с той только разницей, что это абсолютная правда». А прошлое это — общее. И то, что в Германии будет звучать как шутки, рассказы о другой стране, о других людях, в России будет своим — своим прошлым и своей историей, на любом языке. Другой вопрос — почему это так важно до сих пор для него самого? В чем он должен постоянно разбираться, что вспоминать? В его творчестве гораздо больше ретроспективы, чем, пожалуй, у любого современного российского писателя. И пожалуй, притягательность прошлого вполне объяснима: ведь сколько было этих путей, которые тоже могли стать реальностью, но не сбылись, которые теперь можно созерцать только как прежние несостоявшиеся задумки.
Cнятый по одноименной книге фильм Russendisko тоже об этом прошлом. Из пятидесяти коротких рассказов, составляющих книгу, в ее экранизацию вошло около тридцати, 9 лет ушло на создание сценария. И хотя события, описанные в книге, абсолютно реальны, фильм следует воспринимать как художественную условность. Потому что если зацикливаться на соответствии/несоответствии немецких актеров трем молодым ребятам, приехавшим в 1990 году из СССР и говоривших не на блестящем немецком, то можно не уловить что-то главное, что было идеей как книги, так и фильма. Это атмосфера воспоминаний, это Берлин, и может, не такой, каким он был в тот год до мельчайших подробностей, соответствий и фактов, но такой, каким его почувствовали три человека, отправившиеся в самое большое приключение, которое начиналось тогда не только для них, но и для той страны, которая так ярко, так буйно переживала свое только что обретенное единство. Это атмосфера великого времени перемен.
http://www.youtube.com/watch?v=jPeej_txXHc
И все великое и большое лучше всего видится и чувствуется в мелочах, в субъективных воспоминаниях, в тех событиях чьей-то индивидуальной жизни, о которых не рассказывают в хрониках. «Мы были молоды, и у нас ничего не было. Германия была как раз тем, что нам нужно. В ГДР была та же бесперспективность, но лучше», — говорит Владимир в начале фильма. И дальше несутся события, которые сейчас и представить-то сложно, которые наверняка не были на самом деле такими радужными и беззаботными, но именно такими они становятся в воспоминаниях — сначала на бумаге, а затем в фильме: общежитие для эмигрантов в Марцане — первая остановка для беженцев всех национальностей. Вьетнамцы контролировали торговлю сигаретами, «российские евреи обвиняли друг друга в том, что они не настоящие евреи и получили вид на жительство обманом, никто не доверял немецким врачам, поэтому все ходили к африканскому колдуну-знахарю, большая албанская семья мечтала открыть первый албанский ресторан. По вечерам со своей работы возвращались цыгане с мешком мелочи, часто и с угнанной машиной. Деньги они не считали, а просто отдавали в своем любимом баре, и им позволяли пить всю ночь. Потом самые стойкие садились в машину и врезались в дерево во дворе общежития. Это была кульминация их ночных развлечений».
Ребята продают баночное пиво, потом — кусочки берлинской стены (до сих пор популярные в любом магазине сувениров в Берлине), Миша мечтает о славе, а пока поет под гитару на улице и в барах, а Андрей пытается методами африканского знахаря излечиться от меланхолии, которая, по его уверениям, есть результат колдовства, какая-то женщина якобы заколдовала его в подъезде, когда он был маленьким. Владимир встречает в Берлине будущую жену Ольгу, с которой они вместе и по сей день. Фильм заканчивается, разумеется, романтическим примирением влюбленных по наущению «русского радиодоктора» — из приемника доносится голос самого Каминера, вещающего: «От любовной тоски помогает водка с медом и перцем… Кажется, вы действительно любите эту женщину. В таком случае выпейте двойную дозу водки с медом и перцем. Она к вам не вернется» (при том, что за две недели до этого тот же рецепт «радиодоктор» прописывал и от насморка).
Фильм ироничен, полон юношеской романтики и настоящей свободы, только молодости свойственной, ничем не обремененной. А «Русская дискотека» — потому что Владимир с друзьями придумал устраивать такие вечеринки для эмигрантов в Берлине. Все это действует и сегодня, каждый приехавший в Берлин может посетить эту дискотеку в кафе «Бургер», которая проводится уже больше двадцати лет. Там можно застать и самого Каминера в роли диджея.
И несмотря на легкость фильма, на юмор произведений и вполне удачно (для эмигранта даже удивительно) сложившуюся писательскую карьеру, вопрос, стоит ли пытать счастье «там», а не «здесь», как всегда открыт. Вряд ли эта история должна стать призывом к действию или к повторению подобного приключения. Это просто одна из многих историй, уходящих корнями в то время переездов, миграций, поисков. История, в которой непонятно, чего больше — реальности или воспоминаний. Она словно застыла во времени, и эта романтика большого приключения и спустя двадцать лет не теряет своей силы. И как-то даже символично, что именно такая история сложилась в Берлине, в этом свободном, красивом, многое позволяющем и многое сулящем городе молодежи, творчества, панков и прочей нечисти, куда продолжают ехать люди со всего мира, надеясь… на что?
