Too Much Information

В середине-конце 90-х годов многим российским детям пришлось столкнуться с забавным парадоксом. Школьные курсы информатики зачастую были посвящены освоению советских программируемых калькуляторов (вроде трёхкилограммового МК-64), а то и многочасовому «программированию» на винтажной версии Бейсика у себя в тетради. В то же время у многих школьников уже появлялись дома современные ПК, и почти все бывали в компьютерных залах или интернет-кафе. Контраст между технологиями Кремниевой долины и пыльным наследием отечественной электроники был разительным. Конечно, в то время отечественная школа по объективным причинам не могла угнаться за взрывным темпом развития компьютерной техники. Но этот эпизод служит хорошей иллюстрацией проблемы, о которой всё чаще говорят в учебных заведениях по всему миру, — неактуальность преподаваемых знаний. Бывает так, что преподаватели учат давно отслужившим секретам профессии, а учебники устаревают ещё в типографии. Почему же это происходит?

Дело здесь не только в текущих сложностях или в специфике образовательного процесса. Мы столкнулись с глобальным феноменом старения информации, который стремительно меняет и общественные институты, и частную жизнь каждого. Цифровая эра объявила новые правила для всех. Вообще, старение информации — это объективный процесс, который выражается в том, что данные теряют актуальность, а значит, и ценности. Информация устаревает не из-за внутреннего дефекта и не в силу агрессивности среды, а просто потому, что появляются новые данные. Каждый человеческий индивид, как потомок охотника и собирателя, постоянно занят поиском и производством новой информации, а также обменом знаниями с другими. Эти же свойства мы привили и всем социальным структурам. В тот момент, когда личность (культура, страна) отказывается от этой стратегии, она вступает на трагический путь деградации.

Характерный пример советского изоляционизма: заголовок статьи, разоблачающей «псевдонауку» кибернетику, «Наука и Жизнь» №6; 1953 г. Спустя всего два десятилетия СССР будет тратить десятки миллионов долларов на закупку полупроводникового вычислительного оборудования в США.

Но, важный момент, скорость старения информации не всегда одинакова. Совершенно определенно, что цивилизация, производя на пути прогресса все больше знаний, движется в сторону ускорения этого темпа. Если, например, взглянуть на культуры верхнего палеолита, то окажется, что на протяжении порядка сорока тысяч лет люди жили примерно в неизменной реальности. Ни образ жизни, ни инструменты, ни духовная сфера существенно не эволюционировали. Для обывателя палеолита был бы невозможен фантастический казус «путешествия в прошлое». Попав во времена своих праотцов, он бы сразу же адаптировался, не найдя принципиальных отличий от привычного ему мира. Иными словами, человек каменного века пребывал в информационной статике. В наше время представить такое невозможно, ведь всего за несколько десятилетий жизнь может измениться если не кардинально, то весьма существенно.

Наскальная живопись из пещеры Шове на юге Франции. Некоторые из этих животные нарисованы с разницей в пять тысяч лет. Манера и техника рисунков при этом совершенно идентичны.

Первый и важнейший шаг к формированию информационной среды был сделан на заре исторической эпохи. Человечество положило начало земледелию, календарю, а главное, письменности. Появился не только сверхэффективный способ распространять информацию во времени и пространстве, но и возможность преумножать знания. Ведь письменный текст — это в первую очередь форма мышления, та культура, которая, по Юрию Лотману, «опираясь на ресурсы окружающего мира, превращает не информацию в информацию». Именно текст стал тропой во все направления, определил дальнейший облик цивилизации. Благодаря самовозрастающему логосу возникли и религиозные системы, сакральным словом выражающие невыразимое, и научное знание, которое часто называют высшей формой информации. Подобно атмосфере, окружающей Землю, информация окутала человечество, становясь постепенно все более и более насыщенной субстанцией. Алфавиты, навигация, голубиная почта, дороги, книгопечатание, авиация, телеграф и радио… Скорость и энергия постоянно росли. Мы преобразили планету благодаря информации, одновременно изменились сами, научились быстрее усваивать и обрабатывать данные. А в конце XX века скорость потоков достигла критической точки, и информация перешла в новое агрегатное состояние — началась эпоха интернета.

По прогнозу аналитической фирмы International Data Corporation, объём данных на Земле будет как минимум удваиваться каждые два года до 2020. При этом доля полезной информации от общего числа составит менее 40%.

Революционность новой реальности заключается в том, что от классической структуры «центр — периферия», информация перешла к рассеянной организации. Вместо империи — конфедерация. Вместо мозга с подключённой к нему нервной системой — сеть, где все части равноценны. Кроме того, и форма жизни информации серьёзно поменялась. Анализируя медиальные феномены искусства, культуролог Борис Гройс говорит о том, что иллюзия движения, на которой основан кинематограф, обладает сильным подавляющим посылом: «Движение кинообраза заменяет зрителю движение мысли и языка». Этот эффект родственен воздействию медийной среды в целом. Благодаря интернету, между информационными сегментами-кадрами не осталось промежутков, и теперь мы созерцаем эфир совсем без перерывов на белый экран. О масштабах трафика этого cinéma даже не приходиться говорить. Существует, например, расчёт, согласно которому наш современник за месяц оперирует большим объёмом данных, чем обитатель XVII века за всю жизнь.

Станислав Лэм

Настоящий выигрыш требует радикальной перестройки науки как системы, собирающей и передающей информацию. Эту перестройку можно представить себе либо в том виде, какой сейчас рисуется многим кибернетикам: строительство все более мощных «усилителей интеллекта» (которые были бы не только «союзниками» ученых, но быстро оставили бы их позади благодаря своему «интеллектронному» превосходству над человеческим мозгом), либо в таком виде, который радикально отличается от всех рассматриваемых ныне подходов. Это был бы полный отказ от традиционного, созданного наукой подхода к явлениям. Концепцию, лежащую в основе такой «информационной революции», можно выразить кратко: речь идет о том, чтобы «экстрагировать» информацию из Природы без посредничества мозга, человеческого или электронного, чтобы создать нечто вроде «выращивания» или «эволюции» информации.

Станислав Лэм, Сумма технологии. Глава IV. Интеллектроника

Всё это поставило человека в новые условия, которые требуют как минимум психологической перестройки. Во-первых, сеть, она же лабиринт, — коварное место. Информация здесь хаотична, изменчива, лишена иерархии. Нужно много сил и сноровки, чтобы из обилия данных, которые поступают по разным каналам, выбрать достоверные, качественные и актуальные. Зато сеть идеальна для кибервойн, масштабных манипуляций и анонимного влияния на массы. Во-вторых, изменилась роль времени, оно как будто спряталось за портьеру, почти перестало присутствовать. Информационный конгломерат полностью и всегда пребывает прямо в текущем моменте и почти любое событие в считаные секунды становится контентом: текстовым сообщением, фотографией, ютуб-роликом.

Английское слово «moment» в Средние века означало промежуток времени в полторы минуты — довольно долгий отрезок для XXI века. На фотографии — часы с одной стрелкой, украшающие Собор Успения Пресвятой Девы Марии в итальянской Монтаньяне. Такие часы были распространены вплоть до XVIII века.

Датский антрополог Томас Эриксен называет сложившуюся ситуацию «тиранией момента». Как она меняет общение и способ мышления? Непрерывный информационный душ уподобляет сознание человека постоянно обновляющейся вкладке браузера. Место того, чем мы поглощены сейчас, автоматически (с репрессивной неминуемостью) занимает новая порция данных. А в данных больше всего ценится свежесть, лапидарность и «вирусность», способность к самораспространению. Так, мало-помалу, теряется способность и к рефлексии, воспоминанию о себе и своих обстоятельствах, и к вдумчивому прогнозированию. Носимые волнами сиюминутности, не погружаемся в глубину. Не случайно флагманом информационных океанов сегодня стал «мем» — ёмкий, агрессивный, визуальный и краткосрочный. Так же быстротечны и интернет-субкультуры, быстро расцветающие и ещё быстрее умирающие. Ну а триумфальная победа видео над текстом в этой логике становится совершенно неминуемой.

«Мемы» с Ричардом Докинзом, этологом и основателем меметики

К чему приведёт эта трансформация личности в психологическом, профессиональном и духовном плане — вопрос открытый. Возможно, классики постмодернистской философии Жиль Делёз и Пьер-Феликс Гваттари увидели бы в этих признаках воплощение их номадологического проекта — цивилизации статичных кочевников. Эриксен же склонен считать тиранию момента довольно опасной тенденцией, а моменты «белого экрана» (информационной депривации) чрезвычайно важными для здоровья психики.

Культовый «Джонни Мнемоник», придуманный Уильямом Гибсоном, — история об опасности переизбытка информации

Но может быть, хотя бы вопрос старения информации разрешился? Да, всё быстро прогрессирует, но и мы держим руку на пульсе! Увы, это справедливо не для всех и не всегда. Мозг, на который мы обрушиваем гигабайты знаний, не работает как заводная игрушка. Он умеет корректировать свои алгоритмы и сам расставляет акценты. В ответ на неизбежную информационную усталость, мозг начинает хитрить и обходить сложные участки информации. И вместо того, чтобы освежать знания по необходимым темам, мы упускаем их, читаем поперёк строк, забываем. А то и вовсе замечаем, что бездумно разворачиваем ленту новостей, похожую своей дурной бесконечностью на ленту Мёбиуса. Нам кажется, что это поломки, которые надо исправить, а на самом деле это работа автопилота, который снижает напряжение в целях безопасности. Поэтому, чтобы преодолевать старение информации, недостаточно постоянно бултыхаться в информационном бульоне. Гораздо важнее уметь выстраивать траекторию своего движения сквозь океан данных (или движение этого океана сквозь себя). Принципы медиаэкологии, искусства обустройства окружающей информационной среды, ещё только формулируются, но потребность осваивать их на практике есть уже у многих. Ведь в обратном случае мы рискуем оказаться с горячими, а не актуальными новостями.