Русский
Vivat Academia!
Vivant professores!
Vivat membrum quodlibet!
Vivant membra quaelibet!
Semper sint in flore!
Небольшое путешествие во времени
Городской воздух делает свободным. Скопление в городах разнородной образованной молодежи, стремящейся к обмену знаниями, привело к формированию совершенно нового типа интеллектуальной организации — рождению первых средневековых университетов.
До этого знания были заперты монастырях, где книги приковывались к стенам цепями. Библиотек практически не существовало, доступ к ним имели только избранные — разумеется, монахи. Кто читал «Имя розы» Умберто Эко, сразу живо представит такое монастырское книгохранилище. Кстати, мрачные впечатления можно усилить, посмотрев экранизацию романа. Станет понятно, что жилось грамотным людям тогда не сладко. Интриги, расследования, возможность заблудиться в сгорающей библиотеке!
И вот — счастливая пора! Знание выходит из заточения (ученый скажет — происходит секуляризация знания), становится доступным горожанам. Главную роль теперь играют студенты: именно они являются основой университета. Преподаватели — перелетные птицы, их приглашают читать лекции то одной группе молодежи, то другой. Так было в Болони и в Париже.
Университетский дух был еще свободнее, чем городской. Средневековый студент, конечно, блуждал в дебрях схоластики и наук своего факультета. Выбор был небольшой, между четырьмя факультетами: свободных искусств, юридическим, медицинским и теологическим. Но зато внеучебная жизнь была яркой и беззаботной. Практически любой желающий мог превратиться в студента и даже псевдостудента. Это было хорошо, весело, приятно, богемно и с пирушками. Именно о такой жизни поется в вечном студенческом гимне «Гаудеамус». Вот, например, три отличных куплета:
Итак, будем веселиться,
пока мы молоды!
После приятной юности,
после тягостной старости
нас возьмёт земля.
Да здравствуют все девушки,
изящные и красивые!
Да здравствуют и женщины,
нежные, достойные любви,
добрые, трудолюбивые!
Да исчезнет печаль,
Да погибнут скорби наши,
Да погибнет дьявол,
Все враги студентов
И смеющиеся над ними!
XIII–XIV века становятся временем расцвета. Университеты хотят самостоятельности, и им удается добиться особого статуса — город в городе. Но, освободившись от социальных связей с «внешним» городом, интеллектуалы попали в ловушку политики. Началось формирование государств, и короли решили использовать все и всех в национальных интересах. Они приводят интеллектуалов во дворцы, и университеты превращаются в академии. А это все уже элитно и вообще только для избранных. Но это про Францию, Италию, Великобританию. А как же мы?
Home, sweet home
Обычно в Европе университеты возникали случайно и стихийно. В России этот процесс оказался предельно сжатым. Московский университет был основан в 1755 году как квинтэссенция европейского опыта, пересаженного в плодородную российскую почву. Посадила сей цветок науки сама императрица Елизавета Петровна, что сразу определило произошедшее как национальный проект, организованный государством.
Из всех радостей европейского существования Московский университет сохранил и приумножил тесную связь с городом. Огромный смысл имело место, первое здание находилось в центре Москвы, на пересечении Никольской улицы с Красной площадью.
Следующее и главное здание должно было стать новым словом в общественной архитектуре. Проект был основан на идее «Храма науки», торжественного и триумфального. Университет должен был гармонично вписываться в имевшуюся городскую застройку (АрхНадзору пришлось бы по душе такое отношение к архитектуре). Это имело значение не только для эстетической стороны вопроса. Площадь, лежащая перед зданием университета, давала ему простор, но в то же время неразрывно связывала с Кремлем.
Вольный дух средневековья российский университет как-то проигнорировал. Студенты и профессора больше напоминали обитателей патриархальной усадьбы, замкнутой и недоступной простым смертным. Архитектура и здесь нашла возможность это подчеркнуть — план корпусов действительно намекает на какое-нибудь тургеневское «дворянское гнездо» (которое позже наполнилось совершенно тургеневскими «филологическими девами»). В этой усадьбе имелся и свой настоящий храм, между прочим. Но все эти истории уже дела давно минувших дней. И сейчас, если вас спросят, что такое МГУ, вы уверенно ответите: вот эта высотка на Воробьевых Горах!
Back to USSR
В 1775 году уже витала в воздухе идея построить университет в лучших традициях итальянского гуманизма, за городом, «однако по близости оного, например на Воробьевых Горах». Это соответствует просвещенческим представлениям об идеальнейшем месте. В идеальном месте человек находится в гармонии между природой и городом. Если бы это осуществилось в XVIII веке, получился бы независимый научный центр — наш личный сорт Кембриджа или Оксфорда.
Тот МГУ, который мы сейчас знаем, построен в 1953 году. Его главное здание — самая высокая из сталинских высоток. Казалось бы, мечта XVIII века здесь должна была осуществиться: вдали от центра, связь с природой, целый университетский кампус. Но Кембриджа не вышло. Оксфорда тоже. Почему?
Как ни странно, виновниками здесь становится идеология, оформленная в архитектуре. Привязанность МГУ к системе высоток неизбежно приводит к неосуществленному проекту Дворца Советов (который должен был находиться на месте Храма Христа Спасителя). Главная хитрость в том, что из всех высоток именно главное здание МГУ оказалось ближе всего к недостижимому идеалу. Можно сказать, МГУ был репетицией грандиозного будущего.
Воробьевы горы находятся далеко от центра Москвы, отмеченного звездами Кремля. Если взглянуть на карту расположения высоток, эти впечатления усилятся. И закрадется какое-то подозрение. Если бы в кольце высотных зданий все точки были равноудаленными от центра, их иерархическая ценность была бы одинаковой. Но тут совершенно обратная ситуация: они удалены от центра на разные расстояния, и дальше всех на юго-запад выброшен университет.
Проект университета разрабатывался достаточно долго, и первоначально на вершине центральной башни МГУ должна была находиться статуя. Согласно легендам, выбор был между статуями Сталина, Ломоносова и Ленина. Последний вариант даже сохранился в эскизах и фотографиях макетов. Что-то это напоминает… А теперь посмотрим на проект Дворца Советов… И что же мы видим? Статую!
Товарищ Сталин внес немаловажный вклад в оформление внешнего вида МГУ, пожелав «сделать университет по возможности именно русским зданием». Так у высотки появились пять башен — намек на пять куполов православного храма. И теперь можно было говорить про «храм науки» во всех смыслах этого слова.
С дворцом и храмом теперь немного понятно. Ну а про третью историю и говорить нечего: Москва сейчас поглощает вообще все на своем пути (посмотрите хотя бы на карту Новой Москвы, если вы еще невинны и не испорчены любознательностью типичного горожанина). Город в городе — это как раз случай разбросанного по столице МГУ. Да и не только по столице.
