Один мифический полюс, основанный классиками нью-эйджа, описывает прошлое высокогорной страны как волшебную утопию, место, где люди не думали о материальном и каждый второй мог оказаться святым йогином. В небе — танцующие радуги, в горах — тропы в Шамбалу. Другие голоса, напротив, убеждают, что в Тибете царил циничный деспотизм духовенства, рабство, средневековые мракобесие и жестокость.
Само по себе существование радикальных точек зрения и мистификаций неудивительно, ведь мы имеем дело с особенной страной. Во-первых, она прошла без преувеличения уникальный путь исторического развития. Тибетская культура, подобно волшебному животному Макара, объединила в себе совершенно разные элементы. Во-вторых, интенсивный обмен информацией между тибетцами и европейцами начался всего несколько десятилетий назад, с началом массовой эмиграции. И в-третьих, в XX веке Тибет стал ареной запутанной и жестокой политической драмы.
Давайте развеем несколько самых общих стереотипов о государстве, которое предшествовало Тибетскому автономному району КНР.
Часть Китая?
Историю Тибетского государства принято отсчитывать с VII века нашей эры, с правления царя Сонгцен-гампо. Он объединил множество кланов, покорил соседние царства Шанг-Шунг и Непал, сделал Лхасу столицей, после ряда столкновений установил дружеские отношения с Китаем, женившись на прекрасной принцессе Вэнь Чэн из династии Тан. Были у него и другие жёны, среди которых — непальская принцесса Бхрикути, дочь царя Аншувармана. Обе эти супруги были буддистками и покровительствовали распространению этого учения в Стране снегов. Был создан свод законов, согласованный с заповедями Будды, появились наставники из Индии и Китая, строились первые монастыри. Начался процесс создания дошедшей до нас системы письменного тибетского языка.
Однако не стоит думать, что до «Совершенного Сонгцена» тибетцы были какими-то дикими племенами. Цивилизация существовала там очень и очень давно. Достаточно вспомнить, что сам Сонгцен был тридцать третьим владыкой в своей династии Ярлунг. Возможно, что его предок, первый Ценпо (царь) Тибета по имени Ньятри, жил ещё во втором веке до нашей эры. Но документальных источников из древних времён почти нет, живы только предания. Одна из добуддийских легенд о происхождении тибетцев наверняка понравится сторонникам дарвинизма. Согласно легенде, первые тибетские рода произошли от союза горной демоницы и харизматичного вожака обезьян. Их потомки постепенно потеряли хвосты, научились возделывать ячмень и заселили долины реки Цанпо, превратившись в тибетцев…
Историческая же реальность такова, что уже в VII-VIII веках Тибет был мощной военной державой, через которую проходили важные торговые пути. Существовал сложный государственный аппарат и давно укоренившаяся религия «бон», которую несправедливо сводить к набору шаманских практик. Буддизм будет вытеснять её постепенно, переживая при этом собственную трансформацию. В то время самостоятельный Тибет является ключевой политической силой в Центральной Азии. Тибет сохранит сильное влияние на соседей и в следующие века. Однако характер этого влияния будет постепенно меняться: с началом второго тысячелетия нашей эры Страна снегов военной экспансии предпочтёт культурную. Тибетская форма буддизма, а вместе с ней обычаи и язык тибетцев распространятся от Китая до Байкала и Волги.
Тут изображен проект открытого в 1915 году в Санкт-Петербурге Дацана Гунзэчойнэй. Перед Первой мировой войной Тибет оказался в сфере пристального интереса двух извечных противников, Российской и Британской империй. Но англичане, распространявшие колониальную политику из Индии, повели себя слишком топорно, а русской дипломатии, действовавшей через бурятских лам, не хватило решительности.
Политическая история региона развивалась вокруг сложных многоуровневых отношений внутри треугольника Китай-Тибет-Монголия. Войны чередовались с дипломатическими противостояниями и периодами союзничества. Скажем, время с VII до начала IX века отметилось циклом тибето-китайских войн, одна из которых продолжалась полных 60 лет. В 762 году тибетцам даже удалось кратковременно захватить тогдашнюю китайскую столицу, город Чанъань, и посадить на китайский трон своего ставленника. А вот красивые слова из мирного договора Тибета и Китая 821 года, который был заключен на срок в десять тысяч лет: «Мы, положив начало великому времени, когда Тибет будет счастлив на земле Тибета, а Китай будет счастлив на земле Китая, для того чтобы это клятвенное соглашение никогда не было нарушено, призвали в свидетели три сокровища буддийской веры, все божества, солнце и луну, планеты и звёзды». На практике мирное соседство не продержалось и двадцати лет.
В XII веке в Азии не было силы, сравнимой с монгольской империей. Среди прочих стран потомки Чингисхана подчинили и Тибет. Само собой, горная страна интересовала степняков гораздо меньше, чем Китай, где они основали империю Юань. У тибетцев же осталось право на собственную государственность, но власть перешла в руки высокопоставленных лам. Годан-хан, а затем Хубилай-хан передали политическую власть иерархам буддийской школы Сакья, положив начало многовековой теократии Тибета. Она прервалась только в 2011 году, когда нынешний Далай-лама XIV Тэнцзин Гьямцо заявил, что его титул должен утратить политические функции. Ханы покровительствовали ламам разных школ, а те выступали в роли духовных наставников: такие отношения нередко будут связывать тибетских лам с правителями Китая и Монголии. Это было одновременно и политическое, и религиозное взаимодействие. Однако даже в годы сильного влияния иноземцев, когда Лхаса была наполнена враждующими иностранными агентами, регентами и претендентами на власть, Тибет не терял своей идентичности.
К началу XX века Китаем правила маньчжурская династия Цинь, переживавшая свой закат. Влияние на Тибет, сильное в XVIII веке, быстро ослабевало. В Лхасе оставался небольшой китайский гарнизон, раз в три года Далай-лама посылал императору-сюзерену подарки… Тибет был сателлитом, но решение ключевых вопросов, военных, финансовых и внешнеполитических было в руках тибетцев. Так что едва ли можно найти убедительные доводы в пользу того, что Тибет — исконная китайская территория. Никогда эта страна не была рядовой провинцией внутри какой-нибудь империи.
Смешение религии и политики всегда оборачивается причудливыми парадоксами. Китайские императоры всячески стремились обозначить своё влияние, в том числе участвуя в священных для тибетцев ритуалах. С конца XVIII века выбор новых перерождений Далай-лам и Панчен-лам происходил с помощью следующего жребия: записки с именами мальчиков-кандидатов доставали из особой золотой урны, специально присланной из Пекина. Как это ни странно, современный атеистический Китай следует похожим курсом. Было на законодательном уровне установлено, что каждый тулку (перерожденец) должен быть санкционирован властями. Самая громкая история на эту тему — исчезновение ребёнка, признанного тибетцами XI Панчен-ламой. В 1995 году шестилетний Гедюн Чокьи Нима оказался в руках китайцев, и с тех пор о его судьбе ничего не известно. А носителем высокого титула китайская администрация объявила собственного протеже — Гьялцена Норбу.
Край мистики и справедливости
Тибет — страна, где духовность важнее денег и материального благополучия. Где мудро правят не алчные политики и изнеженные аристократы, а адепты миролюбивого учения… «Твердыня тайн и пустынь чар индийских», — как писал русский символист Вячеслав Иванов. Этот образ стал популярен с середины XIX века. Дело в том, что, когда европейцы осваивали азиатские просторы, Тибет был одной из самых закрытых стран. Сведений оттуда доходило очень мало, и представления о нравах «Крыши мира» обрастали множеством легенд. Романтически настроенные люди искали в образе Тибета воплощение своих светлых фантазий. Они проецировали на него и утопические идеи западной мысли, идущие ещё от Платона и Компанеллы, и своё понимание восточной религиозности. Однако теократическое устройство, пусть и на буддийской почве, вовсе не равнозначно религиозному социализму.
До вторжения китайских коммунистов в 1950-х годах Тибет оставался аграрным феодальным государством. Развитие производства и материальная культура в целом находились на очень низком уровне. Основу экономики составляло сельское хозяйство, использовавшее самые примитивные технологии: даже плуги были деревянными. Многое в жизни тибетцев было средневековым: натуральный обмен вместо денежной системы, отсутствие дорог, очень тяжелые условия труда. Крестьяне кроме налога продуктами отбывали отработки и транспортную повинность. На их плечах лежало обеспечение и светской знати разного ранга и множества монастырей. А последним требовались ресурсы не только на аскетическое созерцание и философию. Нередко монастырская администрация занималась абсолютно мирскими делами, торговыми или политическими проектами. Тибетская пословица говорит: «Большой монастырь — как океан. Сколько в нём хорошего, столько и плохого». В то же время стать монахом для любого простолюдина представлялось единственным шансом на образование и более высокий социальный статус. Если у семьи была возможность направить одного из сыновей (реже дочь) на обучение в монастырь, это считалось большой удачей. Таким образом, хотя в Тибете и насчитывалось несколько тысяч монастырей и множество монахов и лам, изучавших философию и медитацию, большинство населения составляли землепашцы и скотоводы, чья жизнь была тяжелой борьбой за выживание в суровом высокогорном крае.
На протяжении всей жизни главным, а часто и единственным блюдом тибетца была цампа — обжаренная ячменная мука. Обычно в неё добавляют масло яка и чай.
Особенность хозяйства по-тибетски: не защищать урожай от вредителей. Слишком тяжела черная карма от убийства множества насекомых, каждое из которых в одной из прошлых жизней было твоей матерью.
Диктатура Будды
Примерно с 1970-х годов в западной прессе стали появляться материалы, «срывающие покровы» с реальной истории Тибета. Их идея была в том, что китайцы, включив Тибет в состав своей страны, освободили тибетцев от уродливого и бесчеловечного социального строя. Согласно этой позиции, подкреплённой соответствующими фотографиями и прямой речью очевидцев, буддийские ламы были жестокими рабовладельцами. Вырисовывалась жуткая картина: огромное количество нищих, скованные колодками рабы, повсюду люди, ставшие жертвами ужасных пыток, ослеплённые, без конечностей и так далее. Кроме того, говорили и о кровавых буддийских ритуалах: жертвоприношениях и даже каннибализме. Примерно таких же взглядов на традиционное тибетское общество китайские власти придерживаются и сейчас. Так, несколько лет назад в Тибетской автономной области был учрежден новый праздник — «День освобождения тибетцев от крепостного рабства».
Специалисты-тибетологи встретили эти разоблачения скептически. Во-первых, вызывала сомнение политическая непредвзятость. Слишком тесна была связь левых журналистов, публиковавших подобные статьи, с органами китайской пропаганды. Во-вторых, встречалось передёргивание и прямое искажение фактов. Например, даже самую тяжёлую экономическую зависимость крестьянина от аристократа нельзя назвать рабством, если он обладает личной свободой. К тому же любой человек, невзирая на происхождение, мог обратиться к Далай-ламе в поисках справедливости. Что касается наказаний, применявшихся в Тибете, то здесь важно помнить, что привычные для нас стандарты гуманности даже в западном мире возникли лишь в XX веке. Палочные наказания и смертельная казнь еще недавно были обычным делом во всей Европе и в России. Тибетская же правовая система, как и китайская, менялась куда медленнее западной. Многие законы сохранялись на протяжении веков, а приоритетным воздаянием за преступления в Азии всегда считалась не тюрьма, а физическое наказание. Пытки и казни не составляли изощрённую науку, как в Китае, но тибетские преступники, совершившие тяжкие злодеяния, могли быть приговорены к отрубанию рук и ног. Далай-лама XIII отменил массовое применение этой кары в 1919 году. Известно также о выдающемся случае: ослеплении в 1934 году обвинённого в государственных преступлениях министра Луншара. Очевидно, что такие жестокие наказания уже в XIX веке были отдельными эксцессами.
Но что не менялось на протяжении веков, так это изощрённая борьба элит за высшую власть. В этом смысле нравы тибетской теократии могли дать фору даже тайнам мадридского двора. Кланы, политические фракции и буддийские школы сплетались в сложных и жестоких интригах. Достаточно привести цитату из воспоминаний миссионера Гюка, путешествовавшего по Азии в середине XIX века: «Во время нашего пребывания в Лхасе на троне Тале-ламы сидел девятилетний мальчик; трое его предшественников умерли насильственной смертью, не достигнув совершеннолетия… Первого Тале-ламу будто удавили, второй был задушен в своей спальне, третий же отравлен вместе со всеми членами своего многочисленного семейства». Так что, говоря об ужасах Тибета, логичнее задуматься об аристократических распрях, чем о репрессиях в отношении народа.
Гейне говорил, что религиям вредна монополия. В тибетском буддизме четыре основных течения, и когда лидеры одной из школ собирали у себя административную власть, это неизбежно оборачивалось конфликтами. Вообще, есть горькая ирония в том, что управлять страной пришлось последователям Сиддхартхи Гаутамы, наследного принца, который в свое время отрекся от власти ради аскезы. В эмиграции многие политические вопросы отпали сами собой, и буддийское сообщество стало сплочённей.
Что касается кровожадности тибетского буддизма, то здесь ситуация предельно проста. Если кто-то из лам ради власти или других благ затевал конфликты, то это случалось вопреки учению Шакьямуни, а не благодаря ему. Ведь отказ от убийства любых живых существ, равно как от лжи и воровства, — фундаментальные принципы буддизма, никогда не подвергавшиеся сомнению. Поэтому и «буддийское жертвоприношение» — это заведомый оксюморон. Однако в тантрической буддийской практике используются предметы, сделанные из человеческих костей, в частности ритуальные чаши из черепа, они называются капалы, или трубы ганлинг. Видимо, это и послужило зацепкой для создания мифа о буддистах-людоедах.
До прихода коммунистов Тибет, конечно, не был землёй свободной от насилия и несправедливости. Его социальная структура была архаичной, а жизнь простого народа суровой. Он знал своих преступников и алчных чиновников. Однако это было общество с устоявшимся укладом, где не случалось ни народных восстаний, ни государственного террора. Этой культуре удалось больше тысячи лет сохранять и совершенствовать одну из древнейших философских систем мира — буддийскую дхарму. И пока главой Тибета был Далай-лама, никто из тибетцев не бежал со своей родины. Самые же чёрные страницы в истории тибетцев начались, когда они потеряли свою независимость.
