Русский
Мир виделся одухотворенным, то есть каждая вещь на земле обладала собственным духом, с которым можно было общаться. Контакт с ними устанавливали волхвы, принося жертвы и вознося молитвы. Если нарушался порядок жизни, то человек должен был собственными силами восстановить его, то есть выступить от лица стихий. Для этого нужны духовные средства — ритуалы и обряды. Как человеку войти в контакт с духом? Требуется некая пограничная территория, на которой могут встретиться как смертные, так и бессмертные. Это может быть и физическое место, и временной отрезок, часто на стыке сезонов. Только смельчак отваживался на встречу с потусторонними силами, изменяя сознание. Трансформировать личность ему помогали различные психотропные растения, вводящие в транс, и специальное одеяние, в первую очередь маска.
Маски играли большую роль в верованиях древних людей. Одни изображали души усопших предков, как правило, лица с закрытыми глазами, другие изображали духов, которые представлялись либо с человеческим лицом, либо с мордой зверя или птицы. Были еще и страшные маски с оскаленными пастями и диким видом. Они нужны были для отпугивания злых духов.
Самая древняя маска из сохранившихся — «Варка», ныне известная как «шумерская Мона Лиза» — была сделана 5 тысяч лет назад в Уруке, первом городе Междуречья. Она изображает богиню Инанну, почитаемую шумерами. Это очень точное мраморное изображение женского лица высотой чуть более 20 см. Вероятно, оно было установлено на полноразмерную деревянную статую, а глаза и брови инкрустировались контрастным камнем. Волосы, возможно, были сделаны из золота и волнами ложились на лоб маски.
Инанна, первоначально богиня плодородия, в дальнейшем стала восприниматься как покровительница большинства сфер человеческой жизни. Приобретя такое могущество, она тем не менее не смогла противостоять коварству завистников и погибла в подземном царстве. Враги торжествовали, однако с того момента земля перестала плодоносить, а животные, женщины и даже богини перестали приносить потомство. Бессмертным пришлось воскресить богиню, но не безвозмездно: они потребовали заменить её кем-нибудь в стране мертвых. Придя домой, Инанна обнаружила, что супруг не только не скорбит по ней, но и вполне доволен. Недолго думая, она назначила его своим заместителем, и Думузи отправился в темное царство. Однако его сестра Гештинанна вызвалась разделить с ним несчастье: полгода отбывал в Аиде он, полгода она. Когда Думузи и Инанна встречаются, на земле всё расцветает. Ежегодно царь и верховная жрица должны были, подражая богам, вступать в ритуальный брак и обеспечивать плодородие земле и процветание народу. Так правители заботились о будущем своей страны.
Будущее волновало всех людей, от простого крестьянина до самого могущественного владыки. При храмах и дворцах содержался штат прорицателей, денно и нощно изучавших звезды или внутренности животных. Маска чудовища Хумбабы представляет второй способ гадания. Если всмотреться в эти линии, становится понятно, что это кишки жертвенных животных, рисующие морду страшного монстра. Это был страж кедрового леса, который пришли рубить правитель Урука Гильгамеш и его друг Энкиду. Многорукий Хумбаба гибнет от рук героев, защищая свою рощу. Гильгамеш получает возможность доставить драгоценный кедр в свой город. Однако боги требуют возмездия и насылают болезнь и смерть Энкиду, нанесшему роковой удар гиганту.
Бесконечная линия на маске Хумбабы предвещает революцию. Не странно ли, что подобное предзнаменование зафиксировано в камне, да еще в лике Хумбабы? Что есть Хумбаба как не охранительная сила природы, сдерживающая человека от бездумной растраты ее даров, от разорительной вырубки деревьев, которых в Месопотамии было крайне мало? Побеждая древесного стража, человек нарушает баланс в природе и должен за это расплатиться: Энкиду — своей жизнью, а царь, рубящий кедры для дворцов и храмов, — своим царством.
Как же быть человеку, ведь он не может не брать у природы пищи для пропитания, дерева для жилища и обогрева? Он понимает, что должен ограничивать запросы, брать только самое необходимое, а иногда жертвовать чем-то своим. Так возникли заповедные рощи, где нельзя было не только охотиться или рубить деревья, но даже собирать хворост. Если случалось забредать скоту, то приходилось ждать, пока он сам оттуда выйдет. В обычные дни вход туда запрещался. В священные дни жрецы или всё племя шли под сень деревьев, где, проводя установленные обряды, обеспечивали преемственность настоящего от прошлого, поддерживали связь между живыми и мертвыми. Культ мертвых у многих племён становился центральным, поскольку предки, уйдя в землю, следили за ее плодородностью, давая жизнь потомкам.
Умерший занимал место среди богов и духов. Нередко на лицо покойника клали маску, достаточно вспомнить египетские саркофаги, «маску Агамемнона» или Фаюмские портреты. В иных случаях вырезанная маска хранилась в священном углу дома и символизировала душу усопшего. У одних народов такие маски имели сходство с человеческим лицом, у других — были максимально абстрактны. Их не носили, а использовали как предмет поклонения. У некоторых племен было принято кормить маски мясом или хлебом.
Иногда человеку все-таки требовалось проникнуть сквозь преграду между мирами для решения экстренных вопросов. Так поступали шаманы Сибири и Дальнего Востока. Чтобы отогнать болезнь, они надевали устрашающие маски с клыками и торчащими волосами и гнали злых духов далеко от жилища больного. Чтобы вступить в переговоры с духом-покровителем, использовалось изображение соответствующего духа. Шаман вводил себя в транс, на некоторое время переставая быть собой и сливаясь с божеством. Одежда шамана была сакральна и хранилась особенно бережно. Когда старая маска истлевала, её торжественно хоронили и проводили обряд «оживления» новой.
Маски изготавливались из разного материала: дерева, коры, кожи, кости, ткани, даже из травы. Одни маски покрывались красочными узорами, имитирующими татуировки. Другие украшались перьями птиц или мехом животных, от которых жрецы перенимали силу зверя.
У удэгейцев такие маски назывались «хамбаба», что могло означать что-то вроде «страшный дух» или «хозяин тайги». В основном их использовали во время так называемого медвежьего праздника. Медведь был поистине хозяин тайги, мощное, опасное животное, у которого нет естественных врагов. Во многих языках его имя стало табу, он мог услышать и рассердиться, и современные слова, означающие это животное, были эвфемизмами. Люди считали его своим предком. Когда-то сын громовержца Нум-Торума прогневал отца и был превращён им в зверя. Убивая медведя, люди освобождали дух заточённого героя. Праздник длился целую неделю, в течение которой охотники просили прощения у убитого животного, а все племя пело и исполняло ритуальные танцы. Череп медведя вешался на особое место, которое считалось неприкосновенным.
Постепенно праздник потерял сакральный смысл и превратился в фестиваль. Можно сказать, что театральные маски ведут свою родословную от масок ритуальных. В греческом театре актёры носили личины и разыгрывали сцены из жизни богов. Искусство катхакали в Индии возникло из религиозных танцев, исполняемых при свете звёзд. В пекинской опере каждому персонажу положен определенный грим. Когда-то охотники и воины раскрашивали себе лица, чтобы запугать зверей и врагов; потомки складывали о них поэмы и устраивали представления в их честь.
Традиционный китайский театр имеет длительную историю и также происходит от религиозных обрядов. В нем мастерство ношения маски достигло совершенства. Актер надевает до десяти шелковых масок, изображающих различное эмоциональное состояние персонажа, и молниеносно меняет их во время представления. Происходит это прямо на глазах у публики, которая не успевает заметить механизма, срывающего верхний слой. Секреты, понятное дело, передаются от учителя к ученику и не разглашаются непосвященным.
Маска дожила до наших дней и является полноправным участником современных фестивалей и маскарадов, никогда не утрачивая актуальности, но и не раскрывая своих тайн.
https://www.youtube.com/watch?v=Ef9Gg-P58c8
