Русский
Небезызвестная арт-хаусная трилогия «Антихрист», «Меланхолия» и «Нимфоманка» — фильмы с разными сюжетами, которые объединены общей темой. Главные герои каждой из картин страдают от психических заболеваний, и, что характерно, сумасшествием режиссёр в трех работах наградил женщин.
После каждого фильма фон Триера и зрители, и критики задаются все теми же вопросами: кто он, этот мрачный режиссёр? Провокатор? Женоненавистник? Псих? Или просто маленький ребенок, трансформировавший детские страхи во взрослую жизнь с помощью камеры? Точно известно одно, работы «ужасного Ларса» никого не оставляют равнодушным. И, как бы там ни было, на сегодняшний день фон Триер по праву считается одним из наиболее опытных и влиятельных людей в мире кинематографа.
Меланхоличный скинхед
Еще во время учебы в датской школе киноискусств однокурсники начали называть его фон Триер за заносчивость и несносный характер. Позже он официально изменил свое имя якобы в честь режиссеров Йозефа фон Штернберга и Эриха фон Штрогейма.
Сам Триер себя описывает так: «Меланхоличный датчанин, танцующий в темноте под образы на большом киноэкране». По крайне мере так он утверждал в далеком 1989 году.
Личная жизнь фон Триера не заладилась с юного возраста. Его воспитали свободные мыслители, бывшие бойцы сопротивления во время Второй мировой войны.
Они исповедовали социалистические идеи и были практикующими нудистами. Ингер (мать Триера) заставляла его делать свой собственный выбор буквально во всем, позже в жизни он осознал, насколько ему это было ненавистно.
Только на гробовом одре его мать решилась поведать ему, что мужчина, которого Триер всю жизнь называл своим отцом, на самом деле ему никто. Для зачатия своего ребенка Ингер выбрала немца из семьи артистов. Похоже, у нее был свой план для Триера. С тех пор он мстит ей своим творчеством, несмотря на то, что она даже уже не может его увидеть.
Сейчас Триер большую часть своего времени проводит в коттедже на окраине Копенгагена возле киностудии Filmbyen, среди бывших военных казарм, в комплексе, где монтируют его киноленты. Говорят, там стены окрашены в зеленый, как и стены на «пути смертников» в некоторых американских тюрьмах.
В помещениях можно увидеть заповеди «Великого кормчего», нацарапанные на скрижалях выцветшей штукатурки. Виной тому бизнес-партнер фон Триера Питер Аалбек Йенсен, который является убежденным коммунистом. Еще одним фетишем является коллекция садовых гномов на заднем дворе, подаренная одной американской кинокомпанией. Тут их называют «ссаные гномы», потому что Йенсен любит на них помочиться.
По словам Йенсена, было время, когда никто в Датском королевстве не хотел иметь ничего общего с Триером: «Он был высокомерен и всегда не в себе. Одевался в черную кожу, выглядел как скинхед и оскорблял всех вокруг».
Впрочем, Триеру и позже удавалось обижать многих, например своеобразным чувством юмора. Миру, безусловно, запомнятся надолго слова фон Триера, произнесенные в мае в Каннах, из-за которых датчанина даже объявили персоной нон грата на этом фестивале.
«Да, его (Гитлера) нельзя назвать хорошим парнем, но я многое в нем понимаю и немного ему симпатизирую… Я поддерживаю евреев. Но не слишком, потому что Израиль — это та еще головная боль. Окей, я нацист». Такое роковое признание сделал режиссер несколько лет назад, за это ему неоднократно пришлось извиняться.
Нельзя забывать о других особенностях фон Триера. Говорят, у него больше фобий, чем киноработ. Среди страхов гения: страх толпы, пожаров, больниц, моллюсков и современного транспорта. «В принципе, я боюсь всего, кроме кино», — сказал однажды режиссер.
В своей творческой карьере фон Триер, кроме прочего, запомнился как человек непостоянный, он успел сменить не только вероисповедания, отбросив иудаизм ради католицизма, но и неоднократно поменять стиль кинопроизводства.
Наказание для актеров
Ларс фон Триер является одним из самых противоречивых режиссеров всех времен. Его ненавидят не меньше, чем восхищаются им. Конечно, для великого Триера такое отношение в порядке вещей. Возможно, режиссёру даже лестно, когда его называют то садистом, то порнографом, то женоненавистником.
Одних актеров он заставляет покидать съемочную площадку на грани нервного срыва, других же, которые готовы пройти все мучительные испытания, вдохновляет и порождает в них рабскую преданность.
Триер буквально одержим желанием все контролировать, что не мешает ему частенько впадать в депрессии, шутить невпопад и вести себя в лучшем случае неординарно. На грани срыва он чуть было не бросил работу над «Антихристом», а, работая над «Танцующая в темноте», напрочь отбил желание сниматься в фильмах у известной певицы Бьорк. Похоже, ему просто нравится водить своих актеров по кругам ада. Но результат явно оправдывает средства.
Интересно, что в одном из своих фильмов, с целью усложнить жизнь актерам, Триер использовал новый прием — специально разработанный для ограничения влияния человека на процесс съемки, который он назвал Automavision. Секрет заключается в том, что после предварительной настройки лучших из возможных положений объектива, компьютер сам выбирает время и уровень наклона, панорамирования или масштабирования.
Казалось бы, отдать большую часть творческого процесса на откуп машине должно быть как минимум тревожно для человека, который так любит все контролировать. Однако сам фон Триер посчитал такой шаг хорошей переменой. По его словам, он человек очень многих фобий, но делать странные вещи с камерой не является одной из них. Кроме того, одной из главных причин использования Automavision стало лишить актеров возможности использовать свои обычные уловки.
Благодаря рандомизированному кадрированию и аудио настройкам у них не было ни малейшего представления о том, как камера себя поведет. А значит, не было ни малейшего шанса стать к камере своей «лучшей стороной» или выкинуть какой-нибудь заученный перед зеркалом мимический жест. Между прочим, в будущем фон Триер хочет пойти еще дальше и вовсе скрыть камеры от взора актеров.
Странный мир Ларса
Лучший синематограф способен наглядно показать явления, которые в реальном мире не имеют выражения в визуальных образах. Хорошая кинолента — это совокупность изображения, слова и звука, которые вместе сливаются в музыку, сплавляются в настоящее искусство.
Одной из центральных тем своей фильмографии фон Триер выбрал противопоставление женского и мужского начал. Хотя если присмотреться ближе, то окажется, что мужское в его фильмах не более, чем декорации, не более, чем необходимый антагонист для освещения центральной темы большинства его значимых работ.
Люди издавна приучены понимать женское как эмоциональное, а мужское как рациональное, ничего в этом нового, конечно, нет. Но Триер, возможно даже сам того не замечая, добавляет, что женщина — это единственный мир достойный внимания, она и есть тот дикий мир играющих страстей, настоящий мир. И лишь его можно и стоит изображать как настоящее искусство.
«Мне нравится быть человеком, которого все ненавидят», — однажды произнес фон Триер. И следует отметить, он придумал идеальный способ достижения этой цели. Режиссер постоянно находит способ отчуждения и отвращения зрителя через свои стилистические приемы.
Он использует эти инструменты для того, чтобы оголить свой внутренний мир через призму легкого романтизма, искусного цинизма, духовного эксгибиционизма и анатомического вуайеризма, впрочем, и любого другого «изма», до которого только смогут дотянуться его гнетущие аллюзии.
И делает он это не с детской жестокостью, но с навыками вполне искусного садиста, чтобы окунуть аудиторию как можно глубже в мир своих гротескных образов и фантазий, в мир, который, он уверен, узнает каждый, кто не успеет отвести свой взгляд.
