Русский
Наша цивилизация, какой мы её знаем с эпохи Просвещения, выглядит полной противоположностью идеалу, описанному даосским мудрецом. В ней сложное всегда вытесняет простое, а новое ценится выше старого. Нам постоянно нужно больше ресурсов, знаний, комфорта. Мы никогда не останавливаемся на достигнутом. В погоне за новым качеством жизни была создана техносфера – изощрённая сила, которая стремительно меняет облик планеты. Но чем сложнее система, тем менее она надёжна, и никогда ещё каждому человеку на земле не угрожало столько искусственных опасностей. Транспортные катастрофы и рукотворные вирусы, химические яды, опасные излучения – имя им легион. Давайте вглядимся в технологические прорывы прошлого века и попробуем понять, почему у прогресса всегда оказывается тёмная сторона.
Химия и смерть
2 мая 1915 года, Германия. В респектабельном немецком доме разыгрывается очередная по счёту ссора. Спорят супруги Фриц Габер и Инна Иммервар. Он ведущий химик Германии, будущий лауреат Нобелевской премии и близкий друг Эйнштейна. Инна тоже талантливый учёный, одна из первых женщин, защитивших диссертацию. Предмет их спора связан с бушующей войной. Габер активно участвует в разработке и боевых испытаниях химического оружия для армии кайзера, его жена выступает категорически против этой работы. Фриц Габер – преданный патриот Германии, он считает, что «во время мирного времени ученый принадлежит миру, но во время войны – своей стране». Свои надежды он связывает с тем, что токсичные газы помогут завершить затянувшееся окопное противостояние, и это спасёт многие жизни. Для Инны, которая хорошо представляет воздействие химикатов на организм, эти идеи кажутся «омерзительными и варварскими». Найти компромисс им так и не удастся. Ночью Инна Иммервар выйдет в сад и выстрелит себе в сердце. Умирающую мать найдёт её тринадцатилетний сын, а Габер очень скоро отправится в Польшу, чтобы организовать новую газовую атаку против русских войск.
Оружие, которым занимался Фриц Габер, представляло собой летучие соединения хлорсодержащих газов, которые распылялись с помощью попутного ветра из газобаллонных батарей. Позже стали применяться и начинённые ядом артиллерийские снаряды. Производились ядовитые соединения на химических заводах BASF, Hoechs и Bayer вместе с краской и другими товарами.
Иприт, или горчичный газ, поражает глаза и кожу, а попадая в дыхательные пути, стремительно разрушает лёгкие. При сильном отравлении мучительная агония может продолжаться несколько суток, а выжившие навсегда остаются инвалидами. В общей сложности за время Первой мировой войны от газовых атак погибло около ста тысяч солдат и офицеров, и более миллиона получили ожоги разной степени тяжести. Чудовищная жестокость химического оружия была резко осуждена мировым сообществом. Уже в 1925 году представители сорока девяти государств подписали протокол «О запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств». К сожалению, этот акт не смог полностью остановить распространение химического оружия. Следующее масштабное его применение случилось уже в нацистской Германии, причем против мирного населения и пленных. По трагическому совпадению изобретения Фрица Габера, этнического еврея, были использованы главным образом против его народа. А в концлагере Дахау вместе с тысячами других узников от яда «Циклон Б» погибли многие его родственники. Нацисты применяли газ и на фронте, например, в подземельях Аджимушкая (около Керчи) и под Харьковом в 1943 году.
Появление химического оружия массового поражения было следствием невероятного пути, который прошла наука за XIX век. Прежде всего, это развитие атомно-молекулярной теории, открытие элементов и синтез новых соединений. Достижения учёных сразу же находили применение в практической жизни: в промышленности и в быту произошла химическая революция. В частности, Габер открыл способ вырабатывать аммиак, что сделало возможным массовое производство недорогих азотных удобрений. Это сильно изменило сельское хозяйство и, возможно, помогло избежать голода в ряде стран.
Похоже, что огромная скорость появления технологий просто не позволяла взвешенно осмысливать последствия. Многих учёных опьяняли идеи позитивизма, вера в триумфальное шествие прогресса. Не все осознавали масштабы перемен и моральную ответственность за каждое изобретение. Особенно это относится к тем, кто работал непосредственно на военно-промышленный комплекс. Вряд ли Фриц Габер мог представить себе, какие формы примут конфликты в XX веке. Вероятно, он действительно верил, что новые виды вооружения сделают войну более гуманной. Но нынешнее поколение больше не может позволить себе такую наивность. История научила тому, что любое военное изобретение однажды будет использовано самым ужасающим способом.
Атомный страх
В 1943 году гениальный американский физик Ричард Фейнман, еще аспирант Принстона, стал участником Манхеттенского проекта. В этой программе участвовало несколько десятков ведущих учёных (в основном из США и Великобритании) и тысячи технических специалистов. Все они бились над одной задачей – как можно скорее построить атомную бомбу. Во время Второй мировой войны СССР, Третий Рейх и США лихорадочно вели разработки ядерного оружия, которое могло бы мгновенно изменить баланс сил. Первыми летом 1945 года к успеху пришли американцы. В результате Манхеттенского проекта было создано три бомбы со смешными названиями: «Штучка», «Малыш» и «Толстяк». Первая из них была взорвана на полигоне, а две другие сброшены 6 и 9 августа на японские города Хиросима и Нагасаки.
Вот как Фейнман будет вспоминать этот период:
Два ядерных взрыва унесли жизни более чем двухсот тысяч японцев. Снимки стёртых с лица земли городов навсегда стали слепком абсолютного ужаса войны. Историки продолжают спорить, насколько было необходимо это грандиозное убийство. Существует мнение, что американское командование стремилось не столько к удару по Японии (которая и так была близка к капитуляции), сколько к демонстрации силы, сдерживанию влияния СССР. Как бы то ни было, в 1949 году пройдут испытания первой советской бомбы, и следующие 40 лет весь мир будет охвачен холодной войной двух держав. Ядерный апокалипсис станет ежедневным страхом миллионов людей, особенно в 60-е годы. Только перестройка в СССР несколько ослабит многолетнее напряжение. В наши дни в ядерный клуб входит 9 стран, и ещё примерно столько же наверняка обладают наработками ядерного оружия. Угроза атомной войны сохраняется, а в идею всеобщего разоружения верят только законченные утописты.
Памятник паранойе. Во время правления диктатора Энвера Ходжи в маленькой Албании построили 750 000 бункеров.
Открытие строения ядра и возможности использовать энергию радиоактивного распада – величайший прорыв в истории науки. Мы никогда раньше не заглядывали так глубоко в тайну устройства материи. Никогда раньше не сталкивались с такой мощной стихией. Потенциально освоение атома может решить любой энергетический вопрос, от вечной батарейки до колонизации Марса. Но весьма показательно, что самые первые разработки в атомной индустрии были посвящены именно оружию. Атомные ледоходы и электростанции появятся потом, когда уже будут накоплены эпические арсеналы. Это прекрасно характеризуют цивилизацию, не слишком поменявшуюся со времён Александра Македонского. Войны, деньги и политические страсти по-прежнему составляют главное содержание истории. Стратегическое планирование и забота о всеобщем благе встречаются в ней так же редко, как драгоценные включения в тоннах руды.
Tim Knifton, Чернобыльский детский сад, 2014
Чёрная кровь эпохи
Есть версия, что русское слово «нефть» восходит к древнеперсидскому языку. Персы были огнепоклонниками и поджигали горючую жидкость во время своих ритуалов. Спустя две с лишним тысячи лет нефть снова получила сакральное значение. Она приводит в движение механизмы экономики и решает, быть миру или войне. Такое огромное влияние чёрная жидкость приобрела всего за столетие. Если в начале XX века нефть использовалась эпизодически, то сегодня её доля составляет две трети мирового энергопотребления. Это произошло благодаря бурному развитию транспорта, изобретениям Даймлера, Бенца, Дизеля и Форда. Двигатель внутреннего сгорания, автомобиль, конвейер. Начиная с 30-х годов личный автомоблиль станет бессменной и самой трепетной мечтой любого потребителя.
Генри Форд: «Лучшая машина — новая машина!»
Alexander Ptitsyn. Siberian oil, 1962
Нефть и природный газ – это кровь и дыхание индустриальной эпохи. Они подарили нам дешёвое отопление, удобный транспорт и множество замечательных вещей из пластмассы. Без инноваций в нефтяной промышленности и машиностроении не выросло бы массовое потребление. До того как нефть стала главным ресурсом, невозможно было представить существование многомиллиардных частных капиталов. Не возникли бы сетевые супермаркеты, глобальные бренды, туризм и массовое кредитование. Но все мы знаем и обратный эффект ежедневного сжигания углеводородов: отравленная атмосфера городов, изменения климата, загрязнение воды и почвы. Работающая на мазуте электростанция может выбрасывать в окружающую среду пятьсот тонн сернистого ангидрида, который прольётся кислотным дождем. Большие проблемы возникают и во время добычи и транспортировки нефти. Каждый год по разным причинам человек сбрасывает в Мировой океан от двух до десяти миллионов тонн нефти. Это означает сотни гектар нефтяной плёнки, из-за которой погибают рыбы и растения. А если разлив случается у побережья, то убивает почти всё живое.
Три афоризма о нефти:
Солнечная энергетика пока не развивается, поскольку Солнце не принадлежит нефтяным компаниям.
Ральф Нейдер
Ваши внуки просто не поверят, что вы сжигали галлон бензина, чтобы купить пачку сигарет!
Пол Маккреди
За последнее время политика очень часто пахнет нефтью, а нефть — политикой.
Феликс Дзержинский
Иногда может показаться, что экологические проблемы весьма отвлечённая вещь, связанная далеко не с каждым. Некоторые считают, что эта сфера в большей степени бизнес нескольких международных фондов. Но давайте обратимся к цифрам. По данным Всемирной Организации Здравоохранения, в 2012 году порядка семи миллионов человек умерли от загрязнения воздуха. Причины смертей – инсульты, ишемия сердца, астма, рак. Например, рак лёгких убивает примерно двести тысяч человек в год, причем половина из них приходится на жителей Китая и Юго-Восточной Азии. Не секрет, что в этих странах огромное количество заводов и низкие требования к экологической безопасности. Повышенная концентрация в воздухе окиси и двуокиси углерода, равно как и тяжелых металлов, чревата и другими недугами – болезнями почек, печени и репродуктивных органов, расстройствами нервной системы. Актуально это и для России. Старожилы и риелторы почти любого крупного города сразу могут рассказать о загазованных районах, куда лучше не переезжать. По большому счёту, любой из нас уже находиться в зоне риска.
Мы приходим к парадоксу. Почти все в современном обществе стремятся ко всё большему потреблению. Каждому нужно увеличить жилплощадь, заменить «морально устаревшую» машину или телефон, купить множество других вещей. Но единственный известный сейчас способ удовлетворять постоянно растущий спрос – сжигать ещё больший объём углеводородов. А это реальная угроза здоровью и жизни. Почему же мы не останавливаемся? Неужели простая географическая удалённость от мест, где круглые сутки вырубают леса и дымят фабрики, заставляет закрывать глаза на тупиковость этой модели? Кажется, что нефть уже очень наглядно показала, что за все технологические блага нужно платить.
Adam Tan, China, 2012
Големы
Удивительный научно-технический прогресс XX века сформировал наш образ жизни. По сравнению с обитателями прошлых эпох, мы стали избалованными патрициями, утопающими в роскоши. Но вместе с богатством возможностей пришли и опасности. Технологический марш-бросок привёл нас к двум глобальным проблемам. Во-первых, мы взяли слишком много кредитов у природы, и время отдавать проценты пришло. В борьбе за качество жизни под угрозой оказался сам факт её существования на Земле. Вторая проблема заключена в косности сознания. Политические и общественные институты эволюционируют гораздо медленнее, чем технологии. Ментальность большинства людей, включая тех, кто принимает судьбоносные решения, очень давно не менялась. Всё ещё доминирует психология Робинзона, который пытается получить максимум от своего острова, не думая о последствиях. Война по-прежнему главный заказчик изобретателя, а решение гуманитарных проблем приносит слишком мало политических и финансовых дивидендов, чтобы ими занимались всерьёз. И всё же, пусть со скрипом, но человечеству удалось приручить собственноручно изобретённых големов. Апокалипсис не наступил. Получится ли справиться с новыми, уже подрастающими в колбах, генетическим и кибернетическим? Скоро узнаем.
