Русский
Когда смотришь прямо на безумного человека, видишь лишь отражение собственного знания того, что он безумен. А это означает не видеть человека вообще.
Robert M. Pirsig
В Норвегии на уроках физкультуры играют в волейбол. Если среди учеников есть инвалид-колясочник, то все остальные встают на колени и перемещаются по спортзалу именно так. На полном серьёзе эти дети играют на коленях, чтобы уравнять возможности. Ради одного колясочника 10—20 здоровых детей готовы пойти на это. И даже не «готовы пойти» — для них это абсолютная норма. Точно так же, как они не могут представить свою страну без сказок о троллях, они не могут представить, что в цивилизованном обществе может быть как-то по-другому. В голову скандинавов на протяжении многих поколений закладывался тезис о том, что люди с ограниченными возможностями, кроме этих самых возможностей, больше ничем не отличаются.
Норвегия регулярно признаётся различными рейтингами одной из самых комфортных для проживания стран, с превосходным социальным обеспечением. Так что же можно сделать в наших условиях, чтобы приблизиться к подобному уровню? И готовы ли люди к подобным изменениям?
Под новый 2013 год Государственная дума закрепила в законе об образовании РФ возможность получения образования всеми детьми, независимо от ограничений возможностей их здоровья, в том числе и с помощью инклюзивного образования. Это привело в замешательство сразу несколько сторон: и родителей обычных детей, и родителей детей с ограниченными возможностями, и педагогов, и заинтересованную общественность. Социум замер в ожидании. К чему это приведёт?
Сегодня прошло два года с начала эксперимента, и о нём слышно всё больше самых разнообразных отзывов. Люди, которые раньше были не готовы к подобному опыту, сегодня вовсю нахваливают этот эксперимент. Хотя, безусловно, есть и неудачные случаи интеграции детей с ограниченными возможностями в коллектив детей обычных. Здесь важно не использовать терминов «здоровый» и «инвалид», потому что это всё равно что говорить «хохол» или «негр» — глубоко неэтично. И понимание этого важно закладывать в маленьких граждан с самого раннего детства. Люди с ограниченными возможностями здоровья настаивают: «Смотрите на меня, а не на мой недуг».
Что такое, вообще, человек с ограниченными возможностями? Его возможности ограничены только в сравнении с кем-либо здоровым. Но по рвению, усердию, желанию научиться ходить/читать/писать эти люди бьют все рекорды и дают всем здоровым колоссальную фору. Недаром толпы зрителей уже в который раз рукоплещут нашим спортсменам на паралимпиаде. Нам есть чему у них поучиться. Каждый шаг может даваться им с большим трудом и поэтому каждый шаг — это большое счастье. Задумываемся ли мы об этом, легко идя по жизни на своих двоих?
Всё чаще можно встретить замещение термина «человек с ограниченными возможностями здоровья» (человек с ОВЗ) на «человек с особенными потребностями», что ещё больше приближает к действительности. На самом деле, это не «они» чего-то не могут, это общество не приспособлено для жизни в нём таких людей. И эту проблему в нашей большой стране можно решить только общими усилиями.
Конечно, на словах все эти идеи об инклюзии выглядят неимоверно добрыми и правильными. Однако, как водится, с применением на практике возникают проблемы. Невозможно просто взять ребёнка из специализированной школы и перевести в обычную. Эта чисто механическая так называемая интеграция не принесёт пользы ни одной из сторон. Неподготовленные здания школ, неподготовленный преподавательский состав, неподготовленные родители и неподготовленные дети — это ключевые проблемы на пути к инклюзивному образованию. Многие мамы хватаются за голову, когда видят рядом со своими розовощёкими детьми ученика с церебральным параличом в инвалидной коляске или прячущегося под партой ребёнка-аутиста. Они жалуются и говорят, что их не спросили, согласны ли они на проведение подобного эксперимента. У них возникает вполне резонный вопрос: не будут ли их дети отставать в обучении, ведь педагог будет ориентироваться на ребёнка с ограниченными возможностями, повторять по несколько раз одно и то же, и программа будет усваиваться значительно медленнее, чем в обычном классе?
Да, безусловно, всё не так просто. Колоссальная ответственность и нагрузка ложится на плечи наших учителей, которым и без того не очень-то сладко живётся. Им приходится перекраивать свой учебный план, привычную программу, да и образование обычного педагога существенно отличается от образования, скажем, педагога-дефектолога. На необъятных просторах нашей страны мечты об инклюзивном образовании начинают выглядеть практически несбыточными на фоне нежелания и неготовности многих людей меняться.
Однако всё больше и больше школ всё же стремится к идеалу: перестраивают свои здания, делают пандусы на лестницах, проводят занятия с педагогами. Хорошая инклюзия — это та, которая даёт равные возможности всем. То есть ребёнок с ограниченными возможностями получает доступ к образованию, но не в ущерб образованию остальных детей. Учитель инклюзивной школы должен проводить чёткую грань: если с ученика с ОВЗ он будет спрашивать в том объёме, который для него доступен на данный момент, то с остальных — в полном. Если ученик с особенными потребностями может выйти из класса отдохнуть, например, в сопровождении мамы или тьютора, то все остальные будут присутствовать на уроке от звонка до звонка как обычно. В некоторых школах инклюзия вводится на разных уровнях. Так, на первом уровне — это инклюзия с целью социальной адаптации, когда у ребёнка нет даже элементарных навыков общения со сверстниками. На следующем уровне — это уже процесс вовлечения в обучение. На следующем — максимальное приближение к программе остальных детей и т. д.
Это очень сложный, но невероятно важный проект, которого не стоит бояться. Особенно его не стоит бояться родителям обычных детей. Так как это самый верный способ для их чад выйти из школы не только с багажом энциклопедических знаний, но и по-настоящему человечным. А в наше время такие уроки доброты, предупредительности и небезразличия особенно важны.
Такие дети выходят во взрослый мир совершенно иного склада личностями. Они уже не могут смеяться над физическими увечьями, что зачастую можно услышать среди подростков из стандартных школ. Для них это перестаёт быть поводом для насмешки, для них это перестаёт быть чем-то, чего они не понимают. Они каждый день учатся принимать и понимать это. Подобный пример перед глазами каждый день учит не только терпимости, взаимопомощи и взаимовыручке, но и в целом — более осознанному отношению к жизни, умению ценить то, что имеешь. Это становится особенно важным в воспитании современных детей, когда принято хвастаться перед одноклассниками не новыми знаниями, а новыми айфонами.
Здесь речь идёт ещё о том, чтобы заглянуть за ширму той жизни, о которой мы в своей бесконечной гонке, ничего не знаем и не хотим узнать. Конечно, неизбежны эпизоды непонимания, ревности: почему ему можно, а мне нельзя, чем он такой особенный и прочее. Но в конечном счёте у большинства детей всё же вырабатывается устойчивая мораль сочувствия и трепетного отношения. Таким образом, качественная инклюзия ни в коем случае не отнимает у обычных детей возможности получить полноценное образование. Но наряду с этим образованием она ещё даёт массу преимуществ в отношении нравственного воспитания.
В то же время, разумеется, для детей с особенными потребностями инклюзивное образование становится невероятным скачком. Они начинают тянуться к здоровым детям и равняться на них. Они видят, что их принимают, не отвергают, не смотрят искоса, а поощряют и поддерживают, что в них видят личность, а не их недуг. И это помогает верить в свои возможности.
http://www.youtube.com/watch?v=BWFdixW9Bu4
Очень сложно приходится и родителям детей с особыми потребностями, ведь им так же, как и их детям, необходима поддержка окружающих. Возможно, инклюзивное образование не только обычных детей призвано научить быть терпимее к необычным, но и родителей одних относиться бережнее к родителям других. Ведь поколение родителей — это как раз выходцы из стандартных, неинклюзивных школ, и для них подобные эксперименты зачастую являются фактором шокирующе-раздражающим.
Однако опыт, например, Норвегии, показывает, что это только вопрос привычки, традиции и воспитания. Точно так же, как в своё время казалось диким совместное обучение мальчиков и девочек, сегодня кажется почти невозможным инклюзивное образование. Но как сегодня разнополые одноклассники не вызывают ни у кого чувства недоумения, стоит надеяться, однажды и учащиеся одного класса с разными возможностями здоровья будут восприниматься как явление само собой разумеющееся.
Вот, что говорит Санна Хакиннен, педагог финского Университета прикладных наук, где инклюзивное образование практикуется уже более 20 лет:
В нашей стране, где издавна было принято всех разделять: богатых от бедных, девочек от мальчиков, церковное от светского, белое от красного, а потом и чёрного, центр от регионов. В стране, где очень сложно принять разносторонность мира, объединение всех членов общества будет особенно сложным… И важным.
Инклюзивное образование — это первый шаг на пути создания доступной городской среды, рабочих мест для людей с ограниченными возможностями, на пути развития и распространения паралимпийского спорта и воспитания гармоничного, дружелюбного, отзывчивого поколения.
http://www.youtube.com/watch?v=qAmyCYjRjVA
