Русский
В школе учат, что русская литература, прежде всего, воспитывает. По сути, это так, но высказывание «у нас секса нет» не применимо к текстам великих авторов. Конечно, пошлятины, чернухи и разгула плоти и самого секса, действительно, в национальном достоянии, великой русской литературе, нет. А вот восхищение прекрасными формами противоположного пола всегда встречается. Как изобилуют художественные картины искусства тела — эротики. Подход в изображении у каждого писателя индивидуальный, но все человеческое героям произведений свойственно.
«Солнце русской поэзии», Александр Пушкин, писал всю свою недолгую жизнь о любви. Влюбчивый классик первым заговорил о такой важной детали у женщины, как нога. Автор недаром вместо слова «нога», использует — «ножка», выбирая более проникновенный тон:
Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.
Не о таких ли музах мечтал Александр Сергеевич?
Со времен Пушкина мало что изменилось. Сегодняшние Евгении Онегины также мечтают не о ногах как на картинах Дега, а о стройных женских ножках.
Иван Тургенев больше полжизни прожил во Франции. Полжизни любил французскую танцовщицу Полину Виардо, которая никогда не расставалась с мужем, отчего современники автора «Отцов и детей» говорили о любовном треугольнике Тургенева.
Во всех знаменитых романах Тургенева, конечно же, есть девушки. Умные, ответственные, гордые, независимые. Из-за этих положительных качеств критики и придумали понятие «тургеневская девушка». Но такая ли особа заставила любимого героя автора, Евгения Базарова, отказаться от своих убеждений? Базаров заболел любовью, такое чувство вряд ли только платоническое. В самом начале знакомства с Одинцовой герой говорит о ней: «Какое богатое тело!». Скрыть свое, мягко говоря, волнение Базаров пытается грубостью, но вряд ли герой всерьёз собирался сдавать роскошное тело Анны Сергеевны, про которую, кстати, говорили, что у нее «репутация какая-то», в анатомический театр! Не из-за таких ли «роскошностей» герой Тургенева отказался от своего нигилизма?
Лев Николаевич Толстой, «зеркало русской революции», отлученный от церкви, возмутитель общественной жизни России, в вопросах этики и морали прочно стоял на позиции семьи. Хотя о его любовных похождениях ходили легенды.
В романе-эпопее «Война и мир» Пьер Безухов не понимает, зачем он женился на Элен Курагиной. Кажется, что он женился на бездушной женщине, но с очень эффектным телом: «<…>блестя белизной плеч, глянцем волос и бриллиантов, Элен прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой по тогдашней моде груди и спины и как будто внося с собою блеск бала<…>».
Молодой Пьер Безухов, только начинающий свои долгие нравственные искания, видит в княгине Курагиной, прежде всего, тот «мир наслаждений, о котором он даже не думал». Толстой не избегал изображать в своих романах пикантностей, а, наоборот, с присущей ему словесной силой, яркими стилистическими мазками рисовал красоту тел своих героинь. И если Пушкин только приоткрывает завесу, мечтая о «ножках», а Тургенев бодрит воображение, не конкретизируя, то Толстой выразительно акцентирует внимание на женских прелестях своих героинь: «<…> что он об ней думал и слышал, может быть неправдою, и он опять видел не ее прежнюю, а ее шею, плечи, грудь<…>».
В повести «Хаджи Мурат», написанной уже в 20 веке, автор смотрит на манеру одеваться в обществе глазами горца. Что для светских красавиц в 1840-е годы в России казалось нормой, для представителя другой культуры, смотрящего на происходящее в его первозданности, кажется слишком откровенным. Для Хаджи-Мурата, сурового война, представителя вольных народов свойственна простота восприятия: «<…>Молодые и не совсем молодые женщины, в одеждах, обнажавших и шеи, и руки, и почти груди, кружились в объятиях мужчин в ярких мундирах. У горы буфета лакеи в красных фраках, чулках и башмаках разливали шампанское и обносили конфеты дамам. Жена «сардаря» тоже, несмотря на свои немолодые годы, так же полуобнаженная, ходила между гостями, приветливо улыбаясь, и сказала через переводчика несколько ласковых слов Хаджи-Мурат».
Антон Чехов — тонкий знаток человеческих душ и социальных отношений. Казалось бы, интеллигентность Чехова не позволяет автору говорить с той долей откровенности об отношениях своих героев. Но в рассказах «Анна на шее», «Ионыч», «О любви», «Дом с мезанином» автор переходит ту черту дозволенного. Но Чехов в этом вопросе не так прямолинеен, как Толстой. Едва улавливаются намеки, жесты, взгляды. В «Даме с собачкой» автор нарисовал всепоглощающую страсть, но можно ли оставить такой художественный рисунок без аллюзий?
Двусмысленность положения героини Чехов передает через сцену с арбузом. Сочная вкусная ягода — символ страсти и тайных желаний героини. Интересно, что после Чехова такая символика стала узнаваемой. В современном мире давно устоялось мнение, что две ягоды ассоциируются со смелыми эротическими фантазиями: клубника и арбуз. Главной составляющей такого восприятия стал ярко-красный цвет фрукта.
В литературе XIX столетия, несмотря на ее воспитательные ценности, извечные темы, волнующие «человеческое естество», всегда получали в разной степени свое освещение. Это могли быть намеки, упоминания, «словесные очертания». Эротика не была самоцелью для прозаиков и поэтов, а уместным вкраплением. Такие немногочисленные строчки современников авторов заставляли господ с бородами прятать улыбку, а молодых девиц краснеть. Таким образом, писать о любви и не иметь в подтексте эротику не удалось почти ни одному классику.
