Mirror

Я-концепция и её метаморфозы

Не все рождаются в одинаковых исходных условиях, откуда каждому приходится начинать свой жизненный путь. Не всех природа одинаково наделила своими дарами. Но горе тому, кто оказался лишен столь необходимого в жизни умения не ломиться сквозь стену.

И если одно это уже многое значит, то можно себе представить, чем может быть умение найти выход там, где никто его не видит.

В пределах одной человеческой жизни нереально испытать все возможности: благоразумно стоять на месте, безрассудно идти навстречу своей мечте, невзирая ни на какие препятствия, или искать выход там, где никто его не находит. Но вот богатый всемирно-исторический опыт всего человечества дает нам яркие примеры и того и другого и третьего.

Расширяя свой кругозор до таких горизонтов, уже не чувствуешь себя беспомощным даже в самых стесненных обстоятельствах, но вместе с тем начинаешь понимать, что хотя все возможно, но не все полезно.

Для начала посмотрим, как в древнем мире люди относились к превратностям своей судьбы. И здесь сразу же нужно поправиться, поскольку применительно к своей судьбе здесь никто не говорил о превратностях. Так было в античном мире. Исходными условиями жизненного пути человека здесь были не те условия, которые сегодня принято считать гарантами земного благополучия. Здесь господствовали представления о предопределении, фатуме или роке, то есть надличностной непостижимой силе, определяющей судьбу человека. У Гомера она считалась как подчиненной богам (в конечном счете – Зевсу) так и выше их.

Жизнь человека определялась настолько жестко, что не могло быть и речи о том, чтобы её изменить. А если ничего изменить было нельзя, то не было смысла и желать себе чего-то ещё помимо того, что итак было предписано судьбой. Древние, веря в судьбу, прежде всего верили в природу, в жизни которой они принимали участие. Бунтовать против природы – значит бунтовать против самих себя. Сама греческая судьба – это слепая сила, которая претерпевает себя самое, как претерпевают стихии.

Нам сейчас это трудно понять. Но тогда желание уйти от судьбы было равносильно желанию разбить голову о непроходимую стену. И вполне понятно, что никто этого себе не желал. Отсюда становится понятны из ряда вон выходящие слова, произнесенные Эдипом: «Моя старость и величие моего духа побуждают меня, невзирая на столькие испытания, признать, что все – хорошо… «Я признаю, что все – хорошо», – говорит Эдип. И эти слова отдаются эхом в суровой и замкнутой вселенной.

Как видно, Эдип был по-своему счастливым. И все что ему было нужно для такого счастья, это просто чтобы все было так как оно есть. Быть может и современные люди, которым явно не светит полного счастья, могли бы поучиться у Эдипа умению быть счастливым в любых обстоятельствах.

Однако он для них не пример. Этому античному герою было позволительно признать свою фактическую участь за единственно возможную, поскольку античный мир в отличие от современного имел другие представление об отношении желаемого к действительному.

Здесь полностью отсутствовало понятие личности, собственного Я, свободной воли. Вместо этого употреблялся греческий термин «πρόσωπον» (просопон), обозначающий личину, маску актера в театре. Иначе и быть не могло. Ведь живые люди, покорные своей судьбе, как театральные актеры, исполняли предписанные им роли.

Что значило бы отказаться от своей роли, своей судьбы и захотеть другой? Для античного человека это ничего ни значило бы кроме как просто расстроить всю игру и ничего не предложить взамен, превратить космос (порядок) в хаос. Для космоцентрического мировоззрения античности такое поползновение было просто немыслимо.

Рождаясь, человек приходил в мир, где уже были свои порядки, где уже происходили события, в которых были задействованы другие люди. И каждый новых человек просто подключался к ним. Смертный человек считал себя актером в этом большом спектакле, и ему даже не приходило в голову, что он сам может стать его режиссером.

Конечно, не все были столь благоразумны и спокойно стояли только на том месте, куда их поставили боги, но не было ни одного настолько безрассудного человека, который бы вообще не считался с принятыми в античном мире представлениями. Яркий пример этому восстание под предводительством Спартака.

Восстание Спартака третье по счету и величайшее в древности восстание рабов. Спартак мечтал о Городе Солнца, который можно было создать лишь на руинах Вечного Рима, разрушив его основания и низвергнув его богов. Армия Спартака продвигается вперед, чтобы окружить Рим, устрашенный близостью расплаты за свои преступления. Однако в этот решающий момент, в виду священных стен, войско рабов останавливается и начинает откатываться назад, словно отступая перед принципами богов, их установлениями, их городом. Что можно поставить взамен разрушенного Рима? Разве что неистовую жажду справедливости и оскорбленную, а потому яростную любовь к свободе, которая поддерживала до сих пор мужество несчастных бунтовщиков? Как бы там ни было, армия Спартака отступает, не будучи побежденной, и принимает необъяснимое решение вернуться к тому месту, где начался бунт.

Остается только удивляться до какой степени несокрушимыми могут стать мировоззренческие представления эпохи. Сегодня они кажутся нам эфемерными, но тогда они были крепче самых несокрушимых стен, и даже такие герои как Спартак не решились разбить о них свою голову.

Всё изменилось с приходом христианства. Значение этого события невозможно переоценить. В христианстве впервые появляется понятие личности, собственного «Я», свободной воли. Это значит, что стены того театра, куда судьбой были поставлены актеры, оказались сокрушимы. Уже простое осознание одной возможности перешагнуть через то препятствие, которое считалось непреодолимым, было ошеломляющим. Однажды увиденные горизонты новых возможностей уже нельзя было забыть. Христианство прочно утвердилось в мире.

Но открывшаяся в христианстве новая жизнь требовала переоценки тех ценностей, которые, как считается, составляют земное счастье: богатство, слава, сила, власть. Они ничего не значат для христиан, плененных великолепием другого, духовного мира. Поэтому даже если кто-то из них и оказался изначально обделен чем-то из слагаемых земного счастья или даже всем сразу, то это нисколько не препятствовало ему стать обладателем самого полного счастья духовного. Здесь все зависело только от самого человека.

Столь явное пренебрежение земными вещественными благами ради невещественных духовных дало повод Фридриху Ницше назвать христианство религией нищих и убогих, которые якобы первыми восприняли христианское благовестие, поскольку им все равно было нечего терять. Их привлекала перспектива вот так с нуля подняться на головокружительные высоты в новом духовном мире и оставить далеко позади всех сильных и славных мира сего.

Как бы то ни было, но духовная жизнь ставила перед христианами серьезные задачи. И неудивительно, что далеко не все были готовы и способны их исполнить. С течением веков это становилось все более очевидно. И наконец Возрождение, обратившись к античному наследию, усмотрело много ценного и там. Античные ценности, отвергнутые христианством, были реабилитированы, и проблема несоответствия действительного мира желаемому заявила о себе с новой силой.

Если античный человек принимал как должное то социальное положение и те условия жизни, которые были предписаны ему судьбой и не пытался вырваться из этого замкнутого круга, то в отличие от этого, человек новой эпохи, усвоив из христианской доктрины, что все люди призваны к блаженной жизни, знал, что нет такого замкнутого круга, который не может быть разомкнут. Но если в самом христианстве выход из неблагоприятных обстоятельств приводил в другой, духовный мир, то теперь предполагалось решить эту проблему не покидая того мира, в котором она возникла.

Но в духовном мире действуют другие законы. В отличие от материальных, духовные ресурсы проистекают из столь преизобильного источника, что каждый, кто захочет приобщиться к ним, получит намного больше, чем даже способен сам себе пожелать. Не в пример этому материальные ресурсы ограничены, тогда как материальные потребности безграничны. Какими бы путями научно-технический прогресс не пытался изменить материальный мир, это положение было и будет его главным принципом. Материальных ресурсов на всех не хватит в той мере, в какой каждый желает для себя получить. Но каждый хочет быть не хуже других. Для тех, кто не может естественными путями поддерживать уровень существования, соответствующий этому желанию (а таких большинство), открывается множество возможностей осуществить желаемое обходными способами.

Я-концепция формируется в коммуникации с другими людьми, из общения с которыми человек составляет представление о своем месте и значении в социальном мире. Если бы этот процесс был простым отражением наблюдаемого нами отношения других людей к нашему существованию, то полученное на его основе представление о себе было бы абсолютно адекватным и вполне объективным. Но в действительности реализуется не простое отражение, а активное осмысление, творческое конструирование своего представления о самом себе. Какие-то события и переживания мы удерживаем в памяти, заостряем на них внимание, другие упускаем из виду, стараемся не замечать. У оптимистов к первым переживаниям относятся желательные, а ко вторым – нежелательные. У пессимистов наоборот.

Среди оптимистов те люди, в самооценку которых объективные, внешние обстоятельства их жизни не могут внести много положительного содержания, делают основной упор на внутренние способности фильтровать содержания своего сознания. Но когда количество нежелательных переживаний доминирует, естественный механизм психического конструирования уже не может справляться с нейтрализацией нежелательных переживаний. Тогда на помощь человеку приходят искусственные способы.

Среди них созданная при помощи социальных сетей реальность, которая является более простым и более эффективным аналогом психологического процесса отбора желательных для нас событий и переживаний. Сосредоточив их на одной виртуальной плоскости на своей персональной странице, мы предстаем в выигрышном свете не только перед нашими друзьями и знакомыми, но и главным образом сами перед собой. Здесь все счастливы, все улыбаются, отдыхают, развлекаются. Единственное чего здесь нет, так это следов того часто нелегкого труда, которым для многих людей дается их материальный достаток. Некоторым он дается особенно тяжело.

Но и они стараются не отставать от соответствия принятым в современном обществе представлениям о том, что может себе позволить материально обеспеченный человек. Для этого некоторым людям приходится работать на двух и более работах и вкладывать всего себя в деньги, которые так быстро и так легко потратить.

Но может быть, если вкладывать не себя, а вкладывать в себя, или вкладывая себя, вкладывать не всего себя, а хоть что-то оставлять на то, чтобы вложить и в себя, если деятельно, а не только воображаемо менять свое представление о себе, то такой способ инвестиции принесет намного более щедрые плоды. Прежде всего он даст понять, что все мы разные, что у каждого человека, в каких бы условиях он не родился, есть свой индивидуальный путь к самореализации. Но для того чтобы идти своим путем, нужно не идти на поводу у общераспространенных представлений о том, что должен себе позволить материально благополучный человек.