Mirror

Удушающая история любви

Есть понятие в научной психологии — «аллергический тип личности». Его особенностью является глубинная тяга к переживанию ярких любовных эмоций.

dangerous-Love

Однако семейная история аллергиков такова, что по ряду определенных причин родителями (обычно матерью) неосознанно ребенку накладывается табу на переживание подобных состояний. И уже во взрослом возрасте привлекательный и легкий в общении будущий аллергик заболевает кожей, сталкиваясь с теми самыми чувствами, которые находятся под запретом. Кожа уродует, метафорически выступая как осуждающая материнская фигура.

Десять лет он страстно желал супругу лучшего друга, живя при этом обычной жизнью типичного мужчины. Воспитывал троих детей, бережно относился к жене, которую действительно любил, о которой тревожился и без которой не мог провести ни дня. Если в отпуске, то вместе за руку, если ночевать, то под одним одеялом и в обнимку. Он так и говорил: «мы вместе и этим все сказано». Их объединял замкнутый мир, в котором не было места чужим, а дыхание распределялось ровно на двоих. Они могли молчать и слышать мысли друг друга и жили без громких разговоров, но с нежностью, подкрепленной настоящими поступками, а не громкими лозунгами и словами. Люди, склонные к кожной аллергии, вообще, создают такие семьи — очерченные системы, которые построены на искренности и доброте, а мужчины, в частности, отличаются чуткостью, спокойствием и теплотой. Но под кожей кипит жажда страсти, свободы, разрушений. И душит, прорываясь иногда тоской и непонятной острой болью настроения. Да, иногда он ходил налево, не причиняя при этом вреда ни себе, ни другим, не лгал женщинам на стороне. Они же его заранее прощали, понимали и, в общем-то, не особо стремились удержать. Он умел дарить любовь, адекватно разделял супругу и случайных подруг и интуитивно ощущал, что чувства начинаются в свободе. Его тяга к легкости была во всем: в креативной работе со скользящим графиком и без особой ответственности, в хорошей семье без фальшивых обязательств, в любви к путешествиям и в доброте ко всему живому. То был действительно необычный мужчина, история о котором перелетела Атлантику.

dangerous-Love

И после двадцати лет брака он внезапно познал ту самую страсть, о которой втайне и неосознанно мечтает каждый человек, готовый к кожному аллергическому страданию. Такую страсть, чтобы схлестнуться как две огромные волны и на пике разрушительных чувств, в самый тонкий момент близости, проститься и встретиться вновь. Давай расстанемся, чтобы окончательно не разлюбить друг друга — метафора подобных отношений, которые ни в коем случае не должны превратиться в брак. Ведь главный страх аллергика — стагнация, остановка. А семья, пусть любимая и нужная, все равно рано или поздно становится привычным оплотом, в котором нет места для отыгрывания острых эмоций. Так вот.

Жена друга была действительно роскошной — на таких всегда обращают внимание. Высокая, статная, черноволосая, с цыганскими прожигающими глазами. С юмором, но молчаливая, иногда разговорчивая, но в основном в себе. Загадка, мечта. Вызов. Десять лет они дружили семьями, а он сгорал. Терпел, шагов не делал — не мог предать друга, да и не был он склонен к манипуляциям и предательству. А может, и интуиция где-то нашептывала: «Поберегись!» Чего поберегись, кого — непонятно. Вот и покоилась страсть на глубине души, иногда постукивая из её недр темной костлявой рукой.

dangerous-Love

А потом друг погиб в аварии. Два года ушло на искреннюю помощь вдове, на нейтральную дружескую поддержку, которая не просто давалась, на совместное горевание по безвременно ушедшему близкому человеку. Удушающая страсть пока что в минимальных масштабах закопошилась и аккуратно поползла наружу. И вдруг внезапно отреагировала кожа — нейродермит. Открылась свобода действий, но вмешалось чувство вины. Кожа пыталась остановить, стать панцирем, который бы смог охладить. Но нет. А вдруг получится? А вдруг смогу? Душила и вина за гибель друга, ведь подсознание, исключающее рациональное, нашептывало: «Ты хотел его смерти, теперь бери». Стационары, лекарства, мази. Неопасная, но обезображивающая его красивое тело болезнь, прогрессировала. Да ничего уже не могло его остановить: та самая страсть, на которую способен аллергически уязвимый человек, теперь уже без внешнего цензора прорвалась на поверхность и стала настоящей реальностью. Он по-настоящему ожил, захотел и задышал.

dangerous-Love

За пару месяцев, используя все свое обаяние, опыт, такт и чувственность, он покорил так давно желанную женщину, уже не соображая, хорошо это или плохо, правильно или нет. Кожа горела, тормозила, но, вырвавшись из рамок воспаленного тела, он метнулся навстречу любви. Пока что флирт, свидания, и он, превратившись в оскалившегося на свободе волка, мчался к своей добыче. Впервые за долгие годы брака он позабыл о жене и детях, отключился от работы и домашних дел и, как затаившийся в засаде хищник, ждал ответного крика «приди».

Наконец она позвала. В день самого важного в жизни свидания он сходил с ума. Еле держали ноги, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Интуиция теперь уже не нашептывала, она кричала об иррациональной опасности, о том, что эта страсть разрушит и погубит и без того неустойчивую личность. Но назад дороги не было. Он ворвался к любимой в квартиру как ураган, ломающий устои вокруг. От избытка чувств кровило тело, горела кожа. Как же сильно он желал эту женщину, до крика, до боли. До умопомрачения. Такого с ним раньше не случалось. Он просто сходил с ума.

dangerous-Love

А вечером, дома, с родной и спокойной женой в знакомой обстановке он начал задыхаться. Вовремя приехали врачи и успели остановить развивающийся отек Квинке, да вот ни одно обследование не выявило истинный аллерген, который внезапно чуть не задушил. Интуитивно он понимал, что происходит, да вот только сделать ничего уже не мог и каждый день после работы мчался к той, которая сказала «да». Он захлебывался от любви и потом, через пару лет, будучи в состоянии трезво оценить произошедшее, он жаловался, что слился с ней, что потерял себя и стал жить одной жизнью на двоих. Он стал болеть её болезнями и, просыпаясь иногда по ночам в бреду. Не мог понять, он ли это на самом деле или уже его фантом, парадоксально слившийся с любимой женщиной. Его захватывало безумие, душила страсть, а насыщения так и не наступало. Нейродермит и отеки Квинке стали постоянными спутниками, да только он уже не обращал внимания ни на что. «Она моя» — вот и все, на что он был способен в те обалденно удушающие для себя дни.

dangerous-Love

Но через полгода он не выдержал и ушел. Никогда раньше он не прерывал отношений, ведь все всегда складывалось так просто и легко, душевно и с пониманием. Но сейчас он понял, что пришло время спасать себя. Не брак, который как раз и был стабильным, а только себя. Впоследствии он рассказывал, что еще чуть и следующим врачом после аллерголога оказался бы психиатр. А вдова, кстати, от расставания особо не расстроилась. Она была достаточно холодна и спокойна. Такие женщины не редкость — горячие снаружи и абсолютно ледяные внутри. И он уполз зализывать телесные раны, больной хроническим нейродермитом, задыхающийся, психически разбитый и потерянный навсегда.

С тех пор он всегда рассказывал, как сильно разочаровался в жизни. То болезненное слияние и последующее восстановление слишком сильно его подломили. Жене он больше не изменял никогда и так же безмерно и преданно её ценил и любил. Пережив тот ужас небытия и потери собственной личности, куда закинула его настолько удушающая страсть, он страшно боялся испытать все это вновь, да и не мог. И психика пошла навстречу: аллергия отступила, настал покой.

dangerous-Love

Через пару лет после того болезненного расставания старые друзья, в числе которых была все еще одинокая вдова, собрались на загородной даче в горах. Вдова не выглядела грустной, не особо стремилась к общению. Одиночество ей тоже пошло на пользу: теперь она могла быть самой собой и не играть в любовь с желавшими её мужчинами. А его снова ошпарило кипятком. Друзья шутили, нажаривая шашлычки, попивая вино, рассказывая сплетни, а он пошел в свою комнату и, оскалив зубы, упал на кровать в слезах.

Спустя несколько часов он начал задыхаться. С хрипами и стонами, выбравшись из комнаты, он добрался до жены, которая сразу вызвала скорую. Да только не держал он при себе за ненадобностью лекарства от аллергии, а старая дача находилась далеко в горах. И кто же знает, что именно творилось в его галлюцинирующей от нехватки кислорода душе? Вдруг, глядя в искаженные от ужаса глаза жены и беспомощно цепляясь за её руки, как за хрупкие ниточки, ведущие к жизни, он проклинал себя за ту бессмысленную измену, сгубившую так много последующих лет? Или казалось ему, что две большие любви в балансе сплелись воедино как два противоположных начала, имеющихся всегда и во всем? А может, в свои последние минуты, задыхаясь и захлебываясь, душил в любви он ту, которая неосторожно сказала «да», так спокойно отреагировав на его разламывающую страсть? И на пике последних секунд он наконец-то испытал самое острое и разрывающее счастье насыщения, увидев в её гаснущих глазах преданность, желание и покой.

dangerous-Love

По загородным ухабам на скорости мчалась скорая, в ужасе металась жена и умоляла друзей экстренно сделать трахеотомию, а в это время медленно и неумолимо заканчивалась история тяжелой, удушающей страсти, настолько значимой для одного и совершенно бесполезной для другой.