Русский
Исследователи считают, что мы живем в условиях информационного хаоса. Но если бы этот хаос не мог трансформироваться в космос (как понимали этот порядок греки), то жизнь была бы невозможна. Посмотрим, где совершается этот переход и в чем он состоит. Сегодня термин информация понимается очень широко. Но еще сравнительно недавно в обществе очень ценилось понятие привилегированной информации. В таком виде информация имела статус идеи, а её носителями и производителями были величайшие умы человечества. Их выдающиеся мысли определили собой облик целых эпох в человеческой истории. В таком виде мысль и личность оказываются до такой степени неразделенными, что нередко это вызывает недоумение. Тому преподавателю истории философии, который находит контакт со студентами, наверняка приходилось сталкиваться с вопросом, какая для них необходимость в изучении мировоззрения Платона, Аристотеля, Спинозы и Канта. Ведь они были такими же людьми, как и мы с вами, и непонятно, почему их мнение (а чаще всего их противоречивые мнения) в области миропонимания должны иметь для нас статус метафизических законов.
Непонятно, почему оставленная в результате их частной умственной деятельности информация получила статус всеобщих закономерностей, продолжающих свою жизнь в сознании новых и новых поколений людей. На самом деле разгадка этого недоумения в том, что сам вопрос, его вызвавший, поставлен неправильно. Имена Платона, Аристотеля, Спинозы и Канта только потому навсегда остались в памяти поколений вместе с великими мыслями этих великих людей, что этими мыслями была отражена логика объективного исторического процесса. К примеру, считается, что учение об идеях Платона и Аристотеля было реакцией на крушение греческого полиса, столь дорогого античному сознанию. Учение об идеях стало своевременной попыткой его восстановления в идеальном мире. Таким образом, только потому, что умы всех известных нам выдающихся мыслителей оказались до такой степени восприимчивыми к отражению и осмыслению всеобщей причинно-следственной связи историко-культурных феноменов, они и получили свойственное им всемирное признание. Но не наоборот. Не их личность задает собой значимость оставленных ими идей, а эти идеи приносят известность высказавшему их лицу, когда они, отражая какой-то аспект в объективном историческом процессе, содействуют обузданию человечеством стихи культурно-исторического развития.
Современным философам остается только завидовать тем возможностям творческой реализации, которыми пользовались их коллеги-предшественники. Установлено, что 99% всех ученых, когда-либо живших на земле, — наши современники. Но, несмотря на то, что количество людей занятых интеллектуальным трудом увеличилось почти в 100 раз, частота фундаментальных открытий в науке осталась неизменной. Другими словами, в любой столетний период со времени основания новоевропейской науки количество фундаментальных открытий оказывается одинаковым (то есть таких открытий, которые можно было бы связать с именем первооткрывателя, как это случилось с законом Ньютона или теорией относительности Эйнштейна). А это значит, что все эти 99 человек из каждой сотни современных блистательных ученых обречены заниматься рутинной работой, несмотря на свое высокое призвание. В соответствии с современными стандартами, жизненный цикл научной информации не может превышать 15 лет. Это значит, что современный профессиональный и преданный своему делу мыслитель, прежде чем явить миру произведение своего умственного труда, заранее знает, что через какие-нибудь 15 лет этот титанический труд потеряет если и не всякое значение, то большую его часть.
Та бессмертность, которой пользуются сочинения Платона, Гегеля, Спинозы и Канта для современных творцов философии, оказывается уже неосуществимой мечтой. В отличие от этих великих мыслителей они живут в совершенно других условиях. То море информации, которым наводнен современный мир, диктует свои порядки всем тем, кто хочет держаться на плаву и не потонуть в этой необозримой бездне. Как выражается обозреватель «Российской газеты» Мария Городова, сейчас мы живем в зоне повышенного шума, и человек может кричать, но его никто не услышит. И чтобы вступить во взаимодействие хотя бы с одним человеком в публичном пространстве, за пределами узкого круга своих родных и близких, необходимо знать основные правила коммуникации, то есть законы того, как информационный хаос приобретает черты информационного космоса, где люди могут слышать, понимать и пользоваться плодами деятельности друг друга.
Вспомним, в каких условиях древнегреческие мудрецы проводили свои бессмертные размышления. Вот Академия Платона и перипатетическая школа Аристотеля (от греческого слова «перипатео» — прохаживаюсь, прогуливаюсь). Здесь в тенистой роще и в саду с крытыми галереями для прогулки на свежем воздухе при свете афинского солнца великий мудрец-учитель беседовал со своими учениками.
В такой миролюбивой и чуть ли не экзотической по современным меркам домашней обстановке и рождались великие учения. При обращении к произведениям Платона сразу бросается в глаза необычность формы изложения. Платон всегда писал диалогами. А это значит, что тот колоссальный резонанс, который оставила и продолжает производить в культуре философия Платона, явился всего лишь следствием приватной беседы учителя со своими учениками.
Таким образом, некоторый частный случай ученого разговора становится вековечным эталоном понимания тех вопросов, которые были в нем затронуты. С тех пор историки философии употребляют титанический труд на исследование едва уловимых оттенков этого как-то раз произошедшего диалога. Они готовы потратить всю жизнь на то, чтобы как следует рассмотреть участников беседы под микроскопом своей кропотливой исследовательской работы.
В форме диалога изложил свои революционные идеи и Галилео Галилей. Главный труд его жизни называется «Диалог о двух главнейших системах мира — птолемеевой и коперниковой». Диалогами писали и другие гениальные мыслители Возрождения и Нового времени (например, Николай Кузанский). Одно удовольствие читать такие произведения. Как живо и правдоподобно излагается в них развитие философской мысли автора, как увлекает за собой читателя, принимающего поочередно позицию то оппонента, то защитника. Так что в итоге добытая в споре истина становится чуть ли не его собственным трофеем.
Но что можно сказать о творениях современных интеллектуалов, размышляющих над теми же вечными проблемами, которые волновали и древних мыслителей. Современный исследователь не вправе сбрасывать со счетов все те пласты информации по интересующему его вопросу, которые образовались вокруг него за многие столетия его существования в рассуждениях предшествующих мыслителей. Сталкиваясь с трудами современных ученых, удивляешься, сколько в них лишних, искусственных, вынужденных рассуждений о том, как пересмотреть, обновить и переосмыслить все те почти необозримые результаты, которые уже были получены коллегами-предшественниками.
Здесь нет и не может быть той живости, простоты и непосредственности, с которой происходили платоновские приватные диалоги и беседы с глазу на глаз ученика и учителя. Они получили всемирное признание и повсеместную славу благодаря условиям информационной разрежённости породившего их мира. Современный мир характеризуется совсем другими параметрами. Он информационно нагружен.
В условиях свойственной ему информационной перенапряженности, человек вынужден барахтаться в этом море, чтобы хоть как-то держаться на плаву, то есть быть востребованным и присутствующим в публичном пространстве лицом. Это не значит, что современный интеллектуал не может выражать в диалогах, монологах и стихах свое индивидуальное миропонимание. И это не значит, что близкие и родные и знакомые такого творца не будут восхищены его творениями. Но это значит, что его творческое призвание будет жестко очерчено пределами того узкого круга общения, который образует приватное пространство его частной жизни. Нигде за его пределами такой самобытный мыслитель не будет услышан. Он обращает на себя особое внимание в своем окружении, поскольку для окружающих его людей он не просто такой же, как и они человек. Но он человек, имеющий особое дарование, а может быть, даже талант. Для них он не просто Иван Иванович Иванов, а такой Иван Иванович, который может проявить себя в некоторой творческой самореализации и обогатить тем самым внутренний мир всех этих людей, знающих о талантливом Иване Ивановиче. Это сфера личной, а не профессиональной коммуникации современного мира. Для того чтобы заявить о себе в профессиональной среде и стать востребованным, нужно внедриться в публичное пространство.
Нужно чтобы имя Ивана Ивановича получило значение в среде его профессиональных коллег, которые никогда не знали его лично, но для которых важны результаты его профессиональной деятельности. Так же как закон Ньютона имеет значение для всех людей не потому, что все мы уважаем Ньютона и ценим его увлечение наукой.
Для того чтобы обратить на себя внимание в публичном пространстве нужно и самому обращать внимание на все, что в нем находится и происходит. А это очень непросто, так как процессы информационного обновления в современном мире очень интенсивны, а жизненный цикл информации почти мимолетен. Если специалист не может или не считает нужным справляться с напором этого стремительного информационного потока, он будет не специалистом, а Иваном Ивановичем Ивановым, которого очень ценят его знакомые, но в котором будет очень разочарован посторонний человек, обратившийся по их рекомендации к Ивану Ивановичу как к специалисту.
