Русский
Вопрос о том, подразумевала ли сама себя русская нация в образе Ивана-дурака мы оставляем открытым. Однако сама собой напрашивается аналогия между младшим в семье Иваном, его старшими братьями и отсталым от передовой Европы русским народом. В обоих случаях мы наблюдаем появление сверхпотенций у забитого и отсталого элемента, объяснимых ни каким-либо чудесным происхождением, но в строгом соответствии с одним давно открытым законом самого элементарного уровня жизни.
Ещё Дарвин открыл человечеству главное слово жизни — «новизна». Да, изменчивость, достигаемая в ходе мутаций и аномалий, открывает неисчерпаемые возможности вида осваивать новые и новые пространства и условия жизни. Именно так миллионы лет назад рыбы превратились в земноводных, освоили сушу и воздух… и т. д. И неизвестно куда занесла бы нас эта линия развития, если бы не тот естественный предел этому прогрессу, который полагает антропосоциальный человеческий мир. Этот мир живет традицией, которая не только изнутри детерминирует сознание, но сообразует его в соответствии с собой, используя и внешние регуляторы. В результате наследственность (или первый термин дарвиновской триады) начинает доминировать над остальными, и главным образом подавлять средний термин — изменчивость. Но природа не терпит застоя. Новизна — вот ключевое слово жизни. То, что становится неспособным к новому слову, образу, взгляду выходит из временного оборота, что доказали на собственном примере вымершие цивилизации египтян и римлян. Причина гибели этих великих культур в самомнении и слепой уверенности в собственном совершенстве, с упорством в которых они и отошли в вечность. Каждому свой путь…
Но выживает сильнейший, и только тогда, когда эта сила не досталась ему даром, а была добыта в ходе диалектической борьбы противоположностей, для начала которой необходимо временно побывать в образе того самого Ивана-дурака. Это стоит того. Мир содержит бесконечные возможности, о которых мы не знаем, и никогда не узнаем, если будем думать, что уже много знаем и ко всему относиться как к уже известному.
Но на первый взгляд, доминирование «наследственности» имеет только положительные стороны, так как способствует формированию культурно-исторического облика эпохи. Не будь у европейского человечества того ярко выраженного стремления следовать примеру своих гениев, то мы бы сейчас не знали ни Ренессанса с особыми эпохами Дученто (XIII), Треченто (XIV), Кватроченто (XV), Чинквеченто (XVI) и многих других уникальных ступеней в развитии культурного организма европейского человечества. Изучение истории этого развития и по сей день представляет собой неисчерпаемый кладезь потенциала человеческих возможностей. Мыслители, ваятели и художники этих эпох открыли в человеческой природе столько неизвестных ранее черт и характеристик, что можно сопоставить плодотворность этого культурного процесса с процессом биологического эволюционного развития. Например, когда из бесформенной амебы возникает существо с богатым набором функций, способностей, запросов к внешней среде и т. д. Таким существом был европейский человек уже на рубеже первого тысячелетия новой эры. По сравнению с его утонченной внутренней организацией русский человек этой эпохи был не более чем примитивной амебой, без выраженной индивидуальности, растворенный в коллективном сознании, как во внешней среде.
Если европейские мыслители самостоятельно ставили смелые вопросы, то русскому сознанию был слышен только голос народного целого, выражающий себя в былинах, песнях, сказках, загадках и других произведениях устного народного творчества. Но как известно, народная мудрость обладает вечной ценностью. Её изречения представляют собой как бы голос самой природы человека, в то время как высказывания европейских мыслителей остаются всего лишь голосом о природе человека. Эти высказывания несут на себе неизгладимую печать своего времени и представляют собой не столько вечную истину, сколько историческую правду.
Об этой отличительной черте русской народной мудрости говорится и в самих русских сказках. Так в одном из многочисленных вариантов сказки об Иване-дураке символически раскрывается глубинная проблема непредсказуемости путей взаимодействия человека с окружающим миром. Двое ученых братьев собирались посвататься к принцессе, которая сама объявила, что выберет себе в мужья того человека, который лучше всех сумеет постоять за себя в разговоре. Оба брата готовились к испытанию целую неделю. Этого было довольно: знания у них имелись, а это важнее всего. Один знал наизусть весь латинский словарь и местную газету за три года — одинаково хорошо мог пересказывать с начала и конца. Другой основательно изучил все цеховые правила и все, что должен знать цеховой старшина; значит, ему ничего не стоило рассуждать и о государственных делах, думал он. Собрался с ними и третий брат, всего-то их было трое, да третьего никто и не считал: далеко ему было до своих ученых братьев.
Все жители страны собрались около дворца. Любопытно им было посмотреть, как принцесса принимает женихов. Женихи входили в залу один за другим, и как кто войдет, так язык у него сейчас и отнимется!
— Не годится! — говорила принцесса, — вон его!
Вошел старший брат, тот, что знал наизусть весь словарь. Но, постояв в очереди, он позабыл решительно все, а тут еще полы скрипят, потолок зеркальный, так что видишь самого себя вверх ногами. К тому же печку так натопили, что она раскалилась докрасна.
— Какая жара здесь! — сказал жених.
— Да, отцу сегодня вздумалось жарить петухов! — сказала принцесса.
Жених и рот разинул, такого разговора он не ожидал и не нашелся что ответить, а ответить-то ему хотелось как-нибудь позабавнее.
— Э-э! — проговорил он.
— Не годится! — сказала принцесса. — Вон!
Пришлось ему убраться восвояси. За ним явился к принцессе другой брат.
— Ужасно жарко здесь! — начал он.
— Да, мы жарим сегодня петухов! — ответила принцесса.
— Как, что, ка…? — пробормотал он.
— Не годится! — сказала принцесса. — Вон!
Вошел и третий брат.
— Вот удача! — воскликнул он, узнав о жарке петухов. — Так и мне можно будет зажарить мою ворону?
— Можно! — сказала королева. — А у тебя есть в чем жарить? У меня нет ни кастрюли, ни сковородки!
— У меня найдется! Вот посудина, да еще с ручкой!
И он вытащил из кармана старый деревянный башмак и положил в него ворону, которую подобрал по дороге во дворец, чем и вызвал насмешки старших братьев.
— Вот это я люблю! — сказала принцесса. — Ты скор на ответы, за словом в карман не лезешь, тебя я и возьму в мужья!
Как видно, победителем оказался Иван-дурак мало знакомый со стандартами светского общения. Эти стандарты сковывали активность старших братьев, которые оказались просто парализованы неожиданностью ситуации. Но течение реальной жизни определяется именно такими ситуациями, несмотря на нашу настроенность видеть её понятной и упорядоченной.
Расцвет великих культур влечет за собой закат и упадок, когда богатство смысловых интерпретаций уже не оставляет места для независимых проявлений окружающей реальности в культурном наследии этих традиции, то есть таких проявлений, которые были бы не учтены в уже сложившихся образах понимания мира. Но ведь всего же не учесть!
Поэтому многие исследователи цивилизационных феноменов отводят особое место судьбе именно русской культуры среди других мировых культур. Русская ментальность культивирует открытость для независимых проявлений окружающего мира. Конечно, можно оценивать это и как отсталость и недоразвитость. Но опять же, такой взгляд возможен только с точки зрения тех высокоразвитых обществ, которым дальше уже некуда развиваться. В противоположность этому русское самосознание ставит на первое место именно готовность к неожиданным открытиям. Сказка о Емеле-дурачке начинается словами: «Жил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий — дурачок Емеля». Третий сын отстает по всем общезначимым показателям от своих старших братьев. Но именно он становится главным положительным героем этой поучительной сказки. Имея свободу от условностей, он позволил себе неординарное отношение к обычным вещам и вступил в разговор с щукой. Их беседа закончилась вскоре таким результатом, для достижения которого ординарные люди могут без пользы потратить всю жизнь.
Уже давно была признана первостепенная роль скачкообразных изменений в развитии, а случайность, благодаря которой они возникают, стала считаться главной движущей силой эволюционного прогресса. Но образ Ивана-дурака в русском фольклоре как будто указывает на существование других оснований эволюционных изменений и других действующих сил эволюции. Если прислушаться к голосу нашего народа, то можно узнать много нового о мире, много такого, что не могло стать достоянием официальной науки в силу её преимущественно западноевропейского происхождения.
