Mirror

«Бесы» Достоевского и утопия маркиза де Сада (часть 2)

Еще задолго до того, как над европейским миром нависла угроза гуманитарного кризиса, французский писатель и философ конца XVIII века маркиз де Сад со свойственной его натуре проницательностью в подобного рода делах осуществил теоретическое исследование возможностей внешнего разрушительного воздействия на живые существа.

sade

Жизненный путь этого аристократа был не из легких. Судьба обрекла его на 27 лет тюремного заключения. В этих условиях безмерная жажда жизни от одного приступа ярости к другому утолялась мечтами о вселенском разрушении.

В пылу своих страстей маркиз де Сад не был способен трезво оценить ситуацию и увидеть за внешним телесным составом человека его внутреннее духовное основание, которое, возможно, еще важнее внешнего, и, может быть, именно оно есть то самое главное основание жизни, на котором держатся все остальные ее проявления.

Однако именно такая односторонняя антропология позволила раскрыться в творчестве маркиза де Сада бессилию и отчаянию любой внешний разрушительной деятельности какого угодно масштаба. Творчество маркиза де Сада увенчалось теоретическим доказательством обреченности всей этой деятельности на неудачу.

Поскольку в реальных условиях опыт такого рода глобального разрушения трудноосуществим, и на деле убедиться в его бесперспективности проблематично, и открытие, сделанное французским литератором, имеет большую ценность, так как свидетельствует о том, что последнее и окончательное апокалиптическое разрушение мира начнется не с внешнего, а с внутреннего убийства.

sade

Для осуществления своих экспериментов Сад создает утопию, где тотальность разрушительного воздействия достигается за счет ограждения территории. В творениях де Сада закон силы сооружает закрытые помещения, замки за семью стенами, откуда бежать невозможно, и где по неумолимому регламенту беспрепятственно действует общество вожделения и преступления. В отличие от своей эпохи, Сад кодифицирует природную злобность человека. Он старательно конструирует град, основанный на праве силы и на ненависти.

В мире где нет иных прав, кроме права на убийство, под небом злодеяния и во имя преступной природы, Сад повинуется только закону неутолимого желания. Но безграничное желание означает согласие с тем, что ты сам становишься объектом безграничных желаний. Лицензия на уничтожение предполагает, что и ты сам можешь быть уничтожен. Следовательно, необходимо бороться за власть. Закону силы всегда недоставало терпения достичь мирового господства. Поэтому он вынужден спешно отграничить территорию, где будет воплощать себя в жизнь, и, если потребуется, окружит её колючей проволокой и сторожевыми вышками. Но если подлинна только природа, если её закон — только вожделение и разрушение, тогда самого идущего от разрушения к разрушению человеческого царства не хватит, чтобы утолить жажду крови, а потому не остается ничего, кроме всеобщего уничтожения. Согласно формуле Сада нужно стать палачом природы. Но именно этого добиться не так-то просто. Когда все жертвы отправлены на тот свет и счет их закрыт, палачи остаются в обезлюдивших замках наедине друг с другом. И кое-чего им еще не хватает. Тела замученных распадутся на элементы в природе, которая снова породит жизнь. Убийство оказывается незавершенным: «Убийство отнимает у индивида только первую жизнь; нужно было бы суметь отобрать у него и вторую…»

sade

Сад замышляет покушение на мироздание: «Я ненавижу природу… Я хотел бы расстроить её планы, преградить ей путь, остановить движение светил, сотрясти планеты, плавающие в космических пространствах, уничтожить все, что служит природе, и способствовать всему, что ей вредит, короче говоря, оскорбить природу в её созданиях, но я не в состоянии этого добиться». Тщетно писатель воображает механика, способного превратить в пыль всю вселенную. Он знает, что и в пыли, оставшейся от планет, продолжится жизнь. Покушение на сотворенный мир неосуществимо. Все разрушить невозможно, всегда обнаруживается остаток. «Я не в состоянии этого добиться…» — и вид этой неумолимой ледяной вселенной вызывает у Сада жестокий приступ меланхолии. «Быть может, мы смогли бы взять штурмом солнце, отобрать его у Вселенной или же воспользоваться им и устроить мировой пожар. Вот это были бы преступления!..» — да, это были бы преступления, но не окончательное преступление! Нужно сделать ещё что-то…

Но что такое это «что-то»? Где в мире, даже «стертом в пыль», находится это нечто, воздействие на которое только и способно навсегда разрушить мировую гармонию? Разрешение этого вопроса оказалось не под силу творческому опыту маркиза де Сада. Но это не значит, что этот вопрос так и остался открытым.

sade

Чтобы убедиться, что это действительно так, вернемся к творчеству великого русского писателя. Достоевского по праву можно называть «тайновидцем духа». Глубина его творческого опыта оказалась достаточной для совершения второго после Сада открытия в области исследования тайны жизни и смерти. В творчестве Достоевского было наконец-то установлено, что такое это «нечто», разрушительное воздействие на которое приводит к окончательному и непоправимому распаду жизни. В романе «Бесы» роль искателя этого последнего основания жизни автор отводит главному герою — Николаю Ставрогину.

В стремлении постичь тайны жизни и смерти Ставрогин тоже экспериментирует над возможностями человека опуститься в глубины беззакония. Но, несмотря на все усилия, бездна возможностей преступного падения оставалась неисчерпанной. Ставрогин решается на растление десятилетней девочки для того, чтобы продвинуться в исследовании этого неотступного вопроса.

Поначалу это преступление дало как будто неопределенный результат. Преступник даже испытывал невольные приступы ярости по отношению к своей жертве, хотя прежде в таких ситуациях всегда сохранял невозмутимую ясность самообладания. Он уже хотел было убить отроковицу жестоко и кроваво. Он уже представлял себе ее мучения.

sade

Но если бы он совершил это, то, как и маркиз де Сад, наверняка обрек бы себя на отчаяние и разочарование в стремлении достигнуть цели. Но вот выход из безвыходного положения как будто был им угадан. Следуя этой интуиции, Ставрогин приходит в дом, где жила отроковица, безмятежно садится у открытого окна и как будто чего-то ждет. Он ждет того, о чем знает уже заранее. Он слышит, как отроковица спускается в чулан, и отсчитывает время достаточное для того, что она собирается там сделать. Что именно, он уже знает. По истечении этого времени, он спускается, чтобы удостовериться, все ли так, как должно было быть, и убеждается, что все так и есть, как он знал заранее. Девочка повесилась. Ставрогин был удовлетворен.

Он понял главную тайну жизни и смерти. Не нужно тратить напрасные силы, не нужно строить замки за семью стенами, как это делал маркиз де Сад. Не нужно убивать того, кто может сам себя убить последним и окончательным убийством.

Достаточно просто и как бы невзначай подтолкнуть человека к такому деянию, в результате которого он признает себя «убившим Бога», как это сделала та отроковица. Тогда последнее и окончательное распадение жизни произойдет уже само собой. Насколько это открытие было важным, можно судить по тому, что главный герой закончил свою жизнь точно таким же способом.

sade