Русский
Интересная социальная трансформация, которая в настоящее время накрыла всех без исключения мужчин, особенно родившихся недавно, становится все более очевидна. Вот как об этом пишет Виктор Пелевин: «…невозможно понять новое поколение, всех этих креаклов, хипстеров и прочих мерчандайзеров, не принимая в расчет того, что все они с раннего отрочества — супруги заэкранной тьмы (выражение «экранный дрочила», более точно передающее суть вещей, кажется мне слишком вульгарным)».
С тех пор как человечество переселилось из предметного мира в интернет, мужчины нашли простой и комфортный способ в прямом смысле слова спускать излишки либидо — сетевое порно. И мальчики-студенты, и взрослые усталые дяденьки как-то естественно пришли к такой жизни, когда женщина, в принципе, не нужна. Намного удобнее мастурбировать перед экраном. В сегодняшнем мире это, скорее, правило, чем исключение, как говорит Пелевин.
Казалось бы, освободившееся время и энергию можно было бы направить в позитивное русло и наворотить прогресса, о котором человечество может только мечтать. Создать искусство, которое переплюнет Ренессанс. Или завоевать другую галактику. Но нет. Если еще в девяностые годы Тайлер Дерден восклицал с сожалением, что «ни тебе великой войны, ни великой депрессии», то сейчас среднестатистический офисный житель даже не пытается вообразить себя членом бойцовского клуба. У него нет на это жизненных сил.
И это не случайно. Здесь необходимо пояснить про жизненные силы и можно переходить к женщинам, ведь текст будет именно о них.
Михаил Эпштейн предлагает для определения современной эпохи, когда постмодерн себя уже исчерпал, но еще не совсем закончился, термин «техновитализм». С одной стороны, техника охватывает все сферы существования, виртуальный мир проникает в реальность все больше. С другой стороны, на этом фоне как никогда обнажается «оголенность человеческого существа, пронзительная тоска смертности, экзистенциально раздетый мир». Философ остроумно замечает, что латинский корень vit (vita, жизнь) уходит из языка, все чаще заменяясь на virt (виртуальный).
В общем случае жизненную силу неоткуда взять, кроме основ реальности, настоящего бытия. Где скрывается настоящее бытие? Раньше люди соприкасались с реальностью непосредственно. Божественное присутствие, делающее бытие по-настоящему насыщенным и качественным, ощущалось в греческом театре, в готическом храме, в трансе сражения или в чувственном экстазе. Чтобы ощутить реальность бытия достаточно плыть на корабле по морю или обнажить шпагу. Или обнажить королеву.
Но в наши дни мужчина заменяет реальные проявления жизни виртуальными. Японские школьницы в матросках предпочтительнее сложного и дискомфортного общения с живым человеком, компьютерные стрелялки или сетевой троллинг приходят на смену настоящим подвигам, каталоги технических цацок становятся интереснее, чем новые города.
Но жизненная энергия, витальные силы — это не то, чем можно просто так разбрасываться. Потому что бытие по определению должно быть, бурлить, работать, энергия должна перетекать и устремляться.
По мнению Пелевина, виртуальная среда — это паразит, который питается жизненной энергией. Виртуальное поглощает витальное.
И вот тут мы переходим к женщинам. Потому что встает интересный вопрос: раз есть некоторые гендерные отличия в технике траты энергии, должны быть и другие культурные последствия эпохи всеобщей компьютеризации для женщин.
Как правило, женщине не очень интересно порно. Чисто технически женщина может доставить себе удовольствие при помощи руки и воображения быстро, качественно и без участия виртуальных японских школьниц.
Но женщине нужен диалог. Этот диалог может быть совсем примитивным, а может быть сложным и изысканным. Но диалог предполагает наличие другого сознания, другой души. Другое сознание работает в режиме продуцирования непредсказуемых реакций, что делает процесс интересным и живым.
В обычном случае, этот диалог становится жизненной программой: замужество с традиционным обустройством домашнего очага, дети, проблемы быта — вечное решение вопросов, которые ставит сама жизнь, непрерывный диалог. Но диалогом может быть и флирт, и игра, то есть форма не так жестко регламентирована, как кажется многим, считающим, что удел женщин — семья.
Здесь мы переходим ко второму культурологическому моменту, обнажившемуся в эпоху техновитализма. До сих пор многие уверены, что женщины уступают мужчинам в интеллекте. Даже в наш свободный век распространена точка зрения, что мужчины созданы, чтобы творить, а женщины, чтобы вдохновлять и помогать по хозяйству.
Адепты этой позиции просто воспринимают ситуацию вверх ногами. Дело в социальных условиях. До сих пор женщинам просто не давали развернуться. Чем больше человечество жило в предметном мире, тем более значимой была простая физическая сила, а значит, легко было задвинуть на обочину социальной жизни тех, кто уступал по чисто физическим параметрам.
В современном мире физическая сила не является определяющей в решении вопросов, мы почти полностью погрузились в знаковое пространство. Даже сильное тело в большей степени нужно для демонстрирования своего превосходства над окружающими, а не для реального превосходства. И вот шансы уравнены.
Но мужчины устали за долгую человеческую историю. Они теперь играют в танчики. А женщины, дремавшие веками, только-только начинают социально просыпаться. Здесь читателю, вероятно, начинает казаться, что он неожиданно для себя забрел в дебри воинствующего феминизма, поэтому оговоримся, что текст имеет чисто культурологический характер и просто констатирует факт социальной трансформации, но без каких-либо этических или эстетических оценок ситуации.
К моменту перехода человечества в эпоху техновитализма, женщины оказались биологической группой с мощным энергетическим потенциалом, не растраченным за мировую историю. Женщины только нащупывают свою силу и энергию.
Симптомом этой тенденции является, например, популярность женского фитнеса. Буквально за последние несколько лет сеть заполнили прекрасные тела амазонок с прорисованными мускулами, легкие и сильные. Вы даже не заметили, как произошла очередная бархатная революция.
Еще в пятидесятые годы двадцатого века модным телом было тело Мэрилин, полное, грудастое, тело-для-мужчины. В таком теле неудобно жить, бегать, это еще тело-объект. Еще несколько лет назад в моде были искусственные губы и грудь, тоже тело-объект. И только сейчас зарождается удивительная новая тенденция: в тренде впервые в истории (не считая древней Греции) женское тело, которое удобно, которое не уступает мужскому по животной грации и не предназначено для пассивного приема.
Женщины впервые за историю стали достаточно свободными для того, чтобы быть активными. И весь нереализованный потенциал женской активности начинает сублимироваться в деятельности.
Потому что с реализацией энергии в чисто либидозную область стало все сложно. Как было сказано выше, женщине нужен другой. А другой ушел в виртуальный мир, другого поглотила заэкранная тьма, у другого атрофировалось тело. Женщины сделали себе крутые тела, но к этому моменту мужчины почти утратили свое тело. Прокаченная мужская грудь перешла из естественной среды обитания в мир симулякров. Идеальные торсы мы видим в глянцевых журналах, и только там они и остались. У мужчин нет энергии ходить в качалку. И вообще проявлять активность.
Женщины остались с необходимостью тратить энергию туда, куда во все века уходила сексуальная энергия, — в творческую сублимацию.
Сейчас уже ни у кого нет достаточных оснований, чтобы утверждать, что в интеллектуальной среде женщин меньше, чем мужчин. Современный интернет переполнен отличными стихами, картинами, дизайном, текстами, диссертациями, которые сделали женщины. Просто появилась возможность. Еще в восемнадцатом веке трудно было стать великим художником без картин с обнаженными телами, а женщины к обнаженке не допускались. Выравнивание социальной ситуации с неизбежностью выравнивает и возможности в творчестве.
Там, где у мужчин сил уже нет, у женщин сохранилась нерастраченная свежая энергия. И социальная тенденция такова, что все больше будет появляться прекрасных амазонок, которые сопровождают девственную Артемиду, потому что это единственный путь.
Да, сейчас вам кажется, что этот текст кое-что сознательно или бессознательно игнорирует. Разумеется, каждой свежей тенденции противостоит противоположная, идущая по разработанным рельсам. Первой реакцией человечества на намечающуюся возможность стала повышенная популярность роли традиционной домохозяйки. Современные девочки, перед которыми открыты все дороги для самореализации, пытаются, наоборот, как можно раньше окунуться в семейную жизнь. Популярность чадолюбия (в хорошем смысле этого слова) в последние годы велика как никогда. Но это механизмы самосохранения общества. Культура сохраняется традицией, а продвигается вперед новацией. Поэтому новая молодая кровь амазонок должна уравновешиваться существованием тех, кто все-таки будет увеличивать человечество количественно.
Второе упущение, которое заметит внимательный читатель, касается логичной альтернативы. Если женщинам так нужен другой, а мужчины самоликвидировались, то естественным кажется обращение либидо женщины на других женщин. Культурным ответом на этот социальный запрос стали массово популярные в начале двухтысячных женские лесбийские рок-группы. Но в случаях избытка свежей энергии, если уже жизненные силы появились, одной области, чтобы их тратить, недостаточно. Все равно, созидание является более благородной целью, чем отношения, и если раньше склонность к созиданию приписывалась в силу социальных условий мужчинам, то теперь каждый человек в лучшем случае становится творцом.
Эра техновитализма с неизбежностью станет эпохой усилившегося значения женщин в истории. Двадцатый век стал веком развития технологии, техники, прогресса, гаджетов и компьютеров. Традиционная маскулинная символика, кому бы она ни принадлежала. Женщины двадцатого века, если они становились самостоятельными, все равно пытались стать мужчинами, что выражалось в довольно неэстетичном имидже буча. До сих пор многим кажется, что умные женщины должны выглядеть плохо. Прежде всего, это кажется самим женщинам.
Двадцать первый век, говорят, станет веком гуманитарных наук. Не случайно, вторым корнем неологизма Михаила Эпштейна является «жизнь», витальность. Женщины станут носителем этой витальности просто потому, что их свежая молодая энергия изначально неэгоистична, направлена на диалог. И кроме того, технологичные цацки — это так скучно.
Возможно, читатель увидит в намеченной картине черты утопичности. Посмотрите вокруг, скажет читатель. Но в том и состоит задача культурологического осмысления ситуации, чтобы заметить пусть только намечающиеся ростки новой тенденции.
Амазонки эры техновитализма будут сильными, мускулистыми, легкими и изящными. Их голова будет работать быстро, а жизнь будет, если и бессмысленна, как всякая человеческая жизнь, то по крайней мере интересна. И если заэкранной тьме угодно поглотить остальную часть человечества, то, в принципе, можно будет обойтись и без неё.
