Сейчас Эллиотту Эрвитту (Elliott Erwitt) 86 лет, он живет в Нью-Йорке и продолжает активно работать, путешествуя по миру. Его карьера, и это поразительно, насчитывает 70 лет работы: по собственным словам, кроме двух лет службы в армии США, он больше ничем никогда не занимался, кроме фотографии.
Эллиотт Эрвит родился в семье иммигрантов из России, бежавших от большевизма. Как он сам вспоминает, до его четырех лет в семье говорили по-русски. Это было время частых переездов. Родился Эрвитт в Париже в 1928 году. Однако вскоре семья переехала в Милан, и там он провел свои ранние годы. В десятилетнем возрасте он снова ненадолго оказался во Франции, а в 1939 году семья пересекла океан и после двух лет в Нью-Йорке осела в Лос-Анджелесе.
Там, в непосредственной близости к Голливуду периода его расцвета, Эрвитт поступает на работу в студию, где его основной обязанностью становится печать «подписанных» фотографий звезд для продажи киноманам. Тогда же, в свои шестнадцать лет, он начинает снимать свадьбы.
В 1949 году он путешествует по Европе с камерой Rolleiflex, снова посещает Италию и Францию, много снимает и делает первые шаги в карьере серьезного фотографа-документалиста. Уже с ранних снимков конца 40-х — начала 50-х формируется узнаваемая авторская черта: его снимки полны юмора, иронии, сентиментальности.
Начало 1950-х становится поворотным временем в его карьере. Он встречает фотографов Эдварда Стейхена, Роя Стрикера и Роберта Капу. Последний к тому времени уже известный военный фотограф, печатавшийся в LIFE, сооснователь фотоагентства Magnum вместе с легендарным ныне Анри-Картье Брессоном, единственный фотограф, снимавший под шквальным огнем высадку союзников в Нормандии на Омаха-Бич 6 июня 1944 года. Эрвитт закончил свою службу в армии США в 1953 году и сразу присоединился к агентству Magnum по приглашению Капы, и оно стало, по его словам, родным фото-домом на долгое время. В 1968 году он даже стал президентом агентства на 3 года.
Эдвард Стейхен к моменту встречи с Эрвиттом был уже живым классиком и возглавлял отдел фотографии Нью-Йоркского Музея Современного Искусства. Одним из крупнейших проектов Стейхена на этом посту была выставка «Род человеческий» («Family of Man»), которая прошла с успехом в 1955 году в Нью-Йорке и позже гастролировала по миру восемь лет, остановившись в тридцати семи странах на шести континентах. Среди 163 американских фотографов, принимавших участие в этом масштабном проекте, был и наш герой. Эрвитт отправил на выставку свою семейную фотографию — новорожденная дочь (шести дней от роду), жена и кошка. Впоследствии этот снимок стал одним из самых известных и растиражированных, хотя сам фотограф отзывается о нем достаточно скромно: говорит, что это просто его семейная фотография.
Уникальным среди тысяч семейных фотографий снимок Эрвитта делает композиция, общее эстетическое ощущение от кадра. Сюжет невероятно искренний и естественный, и при этом лишен штампов картинок из серии «мать и дитя». Фотография очень спокойна, но за счет сложной взаимной симметрии трех главных героев взгляд все время перемещается от матери к кошке, от кошки к ребенку и так далее, постепенно замечая все мелочи скромного быта, который совсем не помеха семейной идиллии. Фотография сделана в Нью-Йорке, но она не совсем американская, она ничья конкретно. Наверное, этот всемирный сюжет и заставил Стейхена выбрать ее и включить в число 503 фотографий выставки.
Эрвитт был одним из немногих западных фотографов, которые с завидной регулярностью посещали Советский Союз. И хотя работать американскому журналисту в Союзе было трудно: все время был приставлен наблюдатель под видом переводчика, гида, сопровождающего. Но Эрвитту все же удалось привезти множество прекрасных фотографий. Сейчас на сайте агентства можно увидеть фотоэссе из почти полусотни фотографий, сделанных Эрвиттом за одиннадцать лет командировок в СССР с 1957 по 1968 год.
Среди них снимок, который сделал его широко известным не только среди профессионалов, но и у широкой публики. Ричард Никсон, президент США, в ходе своего визита в Москву и встречи с тогдашним руководителем СССР Никитой Хрущевым тычет в того пальцем и что-то эмоционально ему говорит, а Хрущев стоит с закрытыми глазами. Есть легенда, и эти слова приписываются самому Эрвитту, который стоял достаточно близко к героям своего кадра, что между главами государств зашел спор о том, в какой стране жить лучше. В пылу спора Никсон сказал: «Мы богатые, а вы бедные! Мы едим мясо, а вы едите капусту». На что Хрущев ответил в свойственной ему эксцентричной манере, но все же очень просто: «Да пошел ты на …!» Так ли было дело, мы уже никогда не узнаем — стенограммы встречи не оставили таких неофициальных прений, но даже без этой басни снимок не теряет своей выразительности.
После было множество заказов, командировки по всему миру, были голливудские звезды, фотоэссе о Бразилии и Японии, зарисовки о повседневности английских нудистов, неделя с Фиделем Кастро и Че Геварой, все римские понтифики начиная с Пия XII. Было много коммерческих съемок моды, рекламы. На одной из недавних встреч с публикой он представился как «профессиональный фотограф с интересным хобби — фотография». Это не просто шутка, хотя Эрвитт всегда отличался самоиронией. Есть фотографии, которые он делает по работе, а есть фотографии для себя, над которыми не властны фоторедакторы и арт-директора. И по собственному признанию, лучшие фотографии были сделаны им как любителем.
Как любитель он долгие годы снимал сюжет, ставший его визитной карточкой, — собаки. В начале 1970-х, разбирая архив, Эрвитт обнаружил, что у него действительно очень много интересных собачьих «портретов». Так в 1974 году появилась книга «Son of Bitch», целиком посвященная, разумеется, собакам. После было издано еще несколько книг с более прозаичными названиями «To the Dogs», «Dog Dogs» и просто «Dogs» — все, конечно, о собаках. А всего на счету Эрвитта 21 книга фотографий.
Его характерный почерк – ирония и абсурд. Он остроумен в своих снимках, но его смех — это не тыканье пальцем в человека, упавшего в лужу. Он предлагает не зубоскалить, а посмеяться вместе и над самими собой. Очень часто его шутки — это визуальная игра, в которую он приглашает зрителя. Статуя святого с нимбом из арматуры на фоне двух антенн создает вполне очевидную ассоциацию. «Мир наоборот», когда мы видим нудистов у мольбертов и одетую натурщицу. Две собаки, одна сидит на коленях у хозяина, сфотографированы с такого ракурса, что кажется, будто хозяин превратился в английского бульдога — так питомцы похожи на хозяев или наоборот?
Документальная фотография всегда интерпретация, всегда рассказ о событии. Французский философ Жан-Франсуа Лиотар говорил, что познать событие во всей полноте невозможно. И отчасти в этом секрет эрвиттовской иронии. Мы видим двух персонажей, с умным видом стоящих в каком-то галерейном пространстве на фоне двух пустых рамок. Что происходило там в действительности, почему они там стоят и что-то обсуждают — мы не знаем. Но сюжет показан так, что мы невольно понимаем это как иронию над современным искусством и арт-критикой.
Пошутить одним кадром сложно. Как правило, смешная история, будь то кино, анекдот или комикс — какая-то цепь событий с юмористической развязкой. Одиночная фотография не предоставляет такой возможности. Из тех, кто, как и Эрвитт, умел пошутить, на ум приходит один лишь Робер Дуано, французский фотограф-гуманист.
Неблагодарное дело — рассказывать о фотоснимках, а тем более объяснять шутку. Фотографии надо смотреть. Кто-то видит в них то, о чем автор хотел рассказать, кто-то — о чем автор и сам не ожидал поведать.