Вдохновение

Диктаторы слова

А что, если бы миром правил Маяковский? Или Есенин? Или, к примеру, Булгаков? Как быстро вселенная утонула бы в болоте бескомпромиссных идеалистов? Или наоборот, начала бы приобретать черты правильно оформленного общества сверхлюдей?

diktat-lit

Стихи Сталина

Поэтическим творчеством будущий генеральный секретарь занимался в духовной семинарии. За чтение романов Виктора Гюго Иосифу Джугашвили неоднократно случалось быть сурово наказанным: популярная светская литература там запрещалась.

Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым дубовым пандури,
С нехитрою песней своей.

А в песне его, а в песне –
Как солнечный блеск чиста,
Звучала великая правда,
Возвышенная мечта.

Сердца, превращенные в камень,
Заставить биться сумел,
У многих будил он разум,
Дремавший в глубокой тьме.

Но вместо величья славы
Люди его земли
Отверженному отраву
В чаше преподнесли.

Сказали ему: “Проклятый,
Пей, осуши до дна…
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!”

Дебютное произведение юного Сосело (так Иосифа называла мать) было опубликовано в тифлисской газете «Иверия». Впрочем, и остальные стихи будущего диктатора печатались там же. В 1949 году Берия пытался тайно подготовить подарочное издание поэтического наследия вождя, но Сталин узнал об этом и запретил.

diktat-lit

Любопытный факт, доказывающий, что Сталин никогда не терял интереса к поэзии, связан с поэмой «Рыцарь в тигровой шкуре». Академик Шалва Нуцубидзе, начав ее перевод, попал в тюрьму как враг народа. Из заключения он писал письма Сталину с просьбой продолжить начатую работу. Ему дали карандаш и бумагу. После освобождения Иосиф Виссарионович сам принял Нуцубидзе. Он посоветовал переводчику заменить несколько строф и предложил свои варианты, которые не могли не войти в издание.

Примечательно, что в своём жизнеописании Сталин не счёл нужным упоминать о страсти к поэзии. Однако один из известных поэтов, ознакомившись с его стихами и не зная авторства, простодушно сказал: «Тянут на Сталинскую премию 1-й степени…»

«Красная книга» Мао

Там, за бледными облаками, 
Гусь на юг улетает с криком.
 
Двадцать тысяч ли пройдено нами,
 
Но лишь тех назовут смельчаками,
 
Кто дойдет до Стены Великой!
 

Пик вознесся над Люпаньшанем,
Ветер западный треплет знамена…
 
Мы с веревкой в руках решаем,
 
Как скрутить нам седого дракона…

Правильные и патриотичные стихи принадлежат перу Мао Цзэдуна. Пика популярности Мао Цзэдун достиг в 1960-х годах, когда впервые был опубликован цитатник «Красная книга», превратившийся в библию коммунистов.

По большому счету, китайцы могли читать только одного автора, издававшегося тиражами в десятки миллионов экземпляров. Им был Мао. Остальная литература подлежала уничтожению. До сих пор Цзэдун остается одним из главных символов коммунизма во всем мире, в китайских городах стоят его памятники, его портрет изображен на денежных знаках.

diktat-lit

«Зеленая книга» Каддафи

***

Знание — естественное право каждого человека, и никто не должен лишать человека этого права, только сам человек может отказаться от него.

***
Человек, как физическое лицо, должен иметь свободу самовыражения и даже будучи умалишенным иметь право свободно выражать свое безумие.

diktat-lit

Муаммар Каддафи считал себя «продвинутым» мусульманином. Его главное произведение — «Зеленая книга». В ней он противопоставил тиранию одного человека тирании масс в пользу единоличного диктатаКонцепцию «Зеленой книги» диктатор разработал, придя к власти. Новая идеология «Джамахирия» или «власть народных масс» была выдвинута в противовес западной и социалистической.

По признанию самого диктатора, для него стали кумирами три человека. Один из них — китайский революционер Сунь Ятсен, второй — президент Линкольн, «гениальный и человечный». И еще Ганди — «ведь он жил ради других».

Свобода человека неполна, если его потребностями управляют другие. Стремление к удовлетворению потребностей может вести к порабощению человека человеком, эксплуатация также порождается потребностями. Удовлетворение потребностей — реально существующая проблема, и, если не сам человек управляет своими потребностями, возникает борьба.
«Зеленая книга»

44 тома Муссолини

Сонет

Смеялись берега в цветах невинных
И в изумруде бархатистых трав.
Весна их напоила из кувшинок,
Реки хрусталь сверкающий отдав.

Смеялись берега. Синели дали,
Она пришла — и песня полилась.
Цветы, росой умывшись, улыбались
И блестками играли, как алмаз.

Смеялись берега — и вновь звенела
Чарующая музыка Весны.
И вновь она душе о счастье пела
В залитой солнцем сказочной долине.
И были звуки нежные слышны
Твоей мелодии, о Боккерини.

Человек, написавший эти строки, официально считается автором термина «фашизм»: «Я не создал фашизм, я извлек его из умов итальянцев». Бенито Муссолини был на редкость плодовитым литератором: 44 тома полного собрания сочинений.

Муссолини написал и издал любовный роман «Клаудиа Партичелла, любовница кардинала». В центре повествования — образ изощренной куртизанки, капризной и чувственной, честолюбивой и жестокой, обольщающей чуть ли не всех мужчин, которые встречаются на ее пути. Героиня романа трагически погибает в финале.

diktat-lit

Считается, что этот роман он напасал, подражая Гарибальди, который в конце жизни сочинил роман «Клелия» о юной девушке, обманом завлеченной в Ватикан кардиналом и потом спасенной добрым евреем. Однако Клелия у Гарибальди и Клаудиа у Муссолини — это два совершенно разных характера. Клелия — невинная юная девственница. Клаудиа — куртизанка, которая соблазняет кардинала и других аристократов, встречающих ее, обольщая их своими «дьявольскими черными глазами». Но в финале романа секретарь кардинала отравляет ее за то, что она отвергла его любовные домогательства. Гарибальди возмущался тем, что сделали с Клелией. Муссолини же восхищался силой честолюбивых устремлений Клаудии.

diktat-lit

В первый и последний раз в своей жизни кардинал Эммануил Мадруццо заведомо вводил в обман свой народ. Единственная мысль занимала его — мысль о Клаудии! Образ ее неотступно стоял перед глазами. Образ Клаудии!

Эммануил призывал только одно имя, и это имя было: Клаудиа! Нет, это была не церемония искупления и покаяния. Ах, если бы люди, шедшие рядом с кардиналом, хотя бы на мгновение догадались о его думах, о том, что владело в ту минуту его душой, они, наверное, крикнули бы во всеуслышание: «Святотатство!» Они подняли ли бы толпу против князя и привели бы ее в фанатическую ярость. Ночная религиозная церемония превратилась бы в смуту, а кардинал поплатился бы жизнью.

… «Клаудиа! Клаудиа! Клаудиа!» — непрестанно повторял в душе кардинал.

«Клаудиа Партичелла, любовница кардинала».

Неуловимая поэзия Караджича

На суде Радована Караджича его стихи использовались в качестве доказательства вины в совершенных преступлениях. Бывший лидер боснийских сербов уверял, что никогда не был агрессором, — наоборот, он «мягкий, терпимый человек, способный понимать других». Его «строгость» объясняется необходимостью принимать «демократические решения»…

Долгое время скрываясь от правосудия, Караджич умудрялся издавать новые книги: на книжных прилавках Сербии регулярно появлялись его поэтические сборники.

diktat-lit

Сараево

Я слышу, как беда скребётся где-то
Жуком невидимым – да только час пробьёт:
Орда жуков расправится с поэтом,
И тишина гремучий голос обретёт.

Сгорает город, как комок бурьяна,
Как крошка ладана. Змеится в тех дымах
Пустая кожа разума. Багряный,
Мрёт камень, в дом вмурованный. Чума! 

Всё тихо. Рота тополей в бронежилетах
По небу марширует. Зной-агрессор
нам крутит души на исходе лета,
людей пытает под воздушным прессом.

Я знаю, это – подготовка
Грай воронёной стали в гараже.
Паук исходит ядом в страхе диком.
ответ – в компьютере. Его нашли уже.

Завещание Саддама

— А почему Аллах не сделал человека вместо ягненка, отец? Ведь когда мама прядет или ткет одежду, если у кого она прохудилась, я вижу, что ты ей помогаешь. Но если прохудилось седло для осла, чинит его только один из вас, потому что ослиное седло не так важно, как одежда для человека. Так разве человек не важнее ягненка? Почему Аллах тратил время на ягненка, когда мог бы создать человека? — снова задал вопрос Иезекиль…

«Посмертное проклятие»

Кровавый иракский диктатор написал четыре книги. Наиболее яркой из них называют роман «Уходи, проклятый!». Он был написан в 2003 году, когда Саддам Хусейн сидел в американской тюрьме. Западные ученые изучают труды Саддама, пытаясь доказать, что он одержим манией величия, а иракские литературные критики оценивают их как высоконравственные философские произведения.

diktat-lit

После того как Хусейну зачитали смертный приговор, он написал свое прощальное стихотворение, которое стало его завещанием иракскому народу. Раскаяния в этих строках не было: через 500 лет его будут уважать подобно Навуходоносору. Так сказал Саддам своему официальному биографу.

Освободи свою душу. Она супруга и возлюбленная моей души.
Ни один дом не даст моему сердцу того прибежища, какое даешь ты.
Враги привели чужеземцев в наши воды,
И тот, кто им служит, принужден будет плакать.
Мы открываем свою грудь, подставляя ее волкам,
И мы не убоимся зверя.
Я жертвую своей душой для тебя и для народа,
В трудные времена кровь стоит дешево. 

(Строки последнего стихотворения диктатора)

«Книга духа» Ниязова

Я новый дух туркмен, возродившийся, чтобы привести вас к золотому веку. 

Объявленный пожизненным президентом Туркменистана, Сапармурат Ниязов прославился благодаря всепоглощающей любви к своей личности. В разные годы он издал четыре поэтических сборника. Средний тираж каждого превышал сто тысяч экземпляров. И конечно же, он написал «Рухнаму» или «Книгу духа». Мораль «Рухнамы» заключается в культе патриархальных ценностей. Смысл жизни, согласно книге, состоит в построении справедливого общества «Золотого века».

diktat-lit

Мой дорогой читатель! Знаешь ли ты, что первую телегу на земле смастерили туркмены? Туркменское колесо не только изменило жизнь армии и государства, но развернуло ход самой истории, дав ускорение развитию мировой науки.

Эпиграф «Рухнамы»

Иностранные фирмы, работающие в Туркменистане, по утверждению журналистов немецкого журнала «Шпигель», обязаны были переводить книгу на свой язык за личный счет в обмен на выгодные контракты.

Я же знаю, что будет после моей смерти. Памятники мои разрушат, портреты на деньгах уничтожат, но поймите — сегодня моему народу нужны символы, которыми он может гордиться…

diktat-lit

Слово диктатора опаснее пулеметной очереди. Особенно в тот момент, когда его рука выводит художественные строки. «Рухнама» Ниязова, «Зеленая книга» Каддафи, «Красная книга» Мао — основы созданных ими режимов. Растянутый на страницы поэтического или исторического повествования боевой клич, неизбежно повторенный множество раз, — код идеологии, священное писание, у которого может быть лишь один автор…

Примечательно, что все описанные выше истории великих сочинителей окончились так же, как и эпохи их правления. Сегодня их книги читают лишь историки, биографы и те, кому интересно, что мог написать человек, на чьей совести столько загубленных жизней, о чем он думал и думал ли вообще о чем-нибудь ином, помимо собственного величия…