Русский
Пробы баллончика закончились с поступлением в бизнес-академию. Будущий авангардист слыл перспективным студентом. Он штудировал учебники, не вылезал из библиотеки и на отлично сдавал все экзамены. Это продолжалось до тех пор, пока молодой человек не наткнулся на пособие по каллиграфии. Всерьез увлекшись этим направлением, он стал брать уроки. Не спеша, затаив дыхание, тонкой кисточкой выводил один контур за другим. Арабская вязь превращалась в загадочные цветы, ковровую текстуру, нескончаемую вереницу дорог, лабиринт без входа и выхода. Учитель посоветовал взять псевдоним Эль Сид, что в переводе с арабского означает «мастер». Под этим именем наш персонаж и вошел в мир современного искусства.
Сегодня Эль Сид рисует в уникальной технике — каллиграффити. Впрочем, он не является ее автором. Да, и не стремится хватать лавры первенства. Впервые этот жанр появился в начале двадцатого века. Одним из основных центров считался нью-йоркский Гарлем, где проживало много афроамериканцев-мусульман. В Европу каллиграффити перекочевало благодаря стараниям амстердамского дизайнера Нильса Мёльмэна по прозвищу Башмак. Это он на одной из голландских городских стен соединил экспрессивные гармоничные знаки с жесткими и грубыми эффектами уличного арта.
Вполне понятно, что Эль Сиду, прокладывающему свой путь в каллиграффити, нужно было себя как-то проявлять. Пробные шаги давались не легко, конкурентов было предостаточно. Вспомнились и подростковые годы, когда поверх его работ уже через несколько часов возникали новые. Необходимо было бороться, усердно орудовать локтями, не кричать, а орать о себе во все горло. Эль Сид снова выбирает Париж. Но на этот раз не грязные подворотни трущоб, а эксцентричный центр. Его дебютное каллиграффити появилось на старинном кирпичном доме с атлантами. Яркое современное произведение сильно контрастировало с вычурным стилем восемнадцатого столетия.
Но что удивительно: художника не забрали в полицию, а жильцы не возмущались, высунувшись из окон. Эль Сид расценил это как первый успех и продолжил покорять французскую столицу. Преобразился еще ряд зданий. Вскоре его заприметили местные власти. И тут произошла еще одна странность. Вместо претензий и критики они предложили мастеру сотрудничество. Один из патриархальных мостов как раз находился не в лучшем состоянии и приказывал долго жить. Чиновники попросили Эль Сида разукрасить понтон монограммами и витиеватыми символами. Тот придумал оснастить сооружение пластиковыми щитами с хитросплетенными и затейливыми элементами. Таким образом на свет возник Мост Искусств.
А молодой человек, покинув на время берега Сенны, отправился в каллиграффитическое турне по другим странам. Берлин, Сан-Паулу, Лондон, Торонто, Дубай… Повсюду Эль Сид оставлял свои автографы. Но особо теплое отношение модернист испытывал к Тунису. Оттуда был родом его отец. Юноша тяжело переживал, когда в 2011 году в родной стране случилась финиковая революция. Массовые антиправительственные волнения привели к отставке тогдашнего президента Зин эль-Абидина Бен Али. В дни восстаний Эль Сид находился в Мельбурне. Срочно вылететь, чтобы принять участие в демонстрациях, он не мог. У иллюстратора был крупный контракт с одной из галерей, прервать который означало остаться без средств к существованию. Однако каждую свободную минуту он смотрел сводки новостей, читал в интернете сообщения информационных агентств.
В Тунисе юноша был ровно через год. В память о трагических событиях он организовал там масштабный флеш-моб. К участию были привлечены не только профессионалы, но и новички — те, кто никогда раньше не держал в руках банку с краской. Эль Сид вспоминает:
Примерно в то же время художник приступает к своему самому грандиозному проекту. В старинном городе Габес, известном еще с восьмого века нашей эры, он расписывает с внешней стороны стены главного минарета. Ажурный микс каллиграфии и граффити взмыл на высоту 57 метров. Сложные шифры переплелись с фигурными эмблемами, приоткрыв далекое сказочное прошлое — мир «Тысячи и одной ночи». Тот мир, где некогда правили султаны и визири, из железных ламп вылетали джинны, а по бескрайней желтой пустыне медленно шли навьюченные караваны верблюдов. Мудрость там всегда торжествовала над глупостью, ложь и предательство находили свое возмездие.
После возвращения в Европу Эль Сид получает предложение от прославленной марки Louis Vuitton совместно поработать над созданием нескольких коллекций. Нельзя сказать, что для колориста это было очень просто. Свободный масштаб уличных пространств, в котором он привык творить, отныне сужался до рамок компьютерного монитора. На своем ноутбуке мастер подготавливал различные варианты дизайна шарфа с длинными шелковыми кистями. В результате мир увидел великолепную контрастную шаль. На черном фоне эффектно выделялись пурпурные арабские письмена. Изображение было дополнено более нежными светлыми абстрактными графическими линиями.
Чуть позже публике явили и еще один продукт «Эль Сид — Louis Vuitton» — чемоданы в стиле 20—30-х годов прошлого столетия. Оснащенные по бокам соединительными металлическими скрепками саквояжи были обшиты кожей хорошей выделки и закрывались на прочный замок. Рисунок — восточная вязь, естественно. В ее хитросплетения Эль Сид вписал лейбл фирмы, но сделал это настолько умело, что найти его можно, только если внимательно изучить весь кейс.
Покончив с индустрией моды, художник вновь вернулся к своим любимым городским кварталам. Здесь он чувствует себя по-настоящему раскрепощенным. Если в кармане баллончик с краской, а рядом встретилась стена, значит, картине в стиле каллиграффити быть.
